Клянусь этой жизнью

Карлино Рене

— Я позвоню тебе завтра.

— Хорошо.

Прошло несколько секунд тишины, пока я не прошептала:

— Спокойной ночи.

— Сладких снов, Эм.

Мы разъединились. Я уснула со сложенными на животе руками, представляя, что лежу рядом с Джексоном, и это его руки обнимают меня.

На следующее утро меня разбудил запах французских тостов и бекона. Еще даже не распахнув глаз, я уже улыбалась.

— Чему это ты улыбаешься? Ты чуть не спалилась. Я прикрыла твой зад.

Я открыла глаза

и обнаружила серьезную Софию.

— Что? Ты о чем это?

— Утром мы с миссис Келлер принесли тебе выстиранные вещи, и телефон торчал у тебя из-под одеяла. Я завернула его в рубашку, но ты была на волосок от катастрофы.

Я села в постели и прижала руку к груди.

— Ох, дерьмо.

— Следи за языком, — прошептала она. — Мистер Келлер не терпит дурную речь.

— Я смотрю, мистер и миссис Келлер вообще ничего не терпят.

— Послушай, это место — единственный дом, что я когда-либо знала. — Она заговорщически наклонилась ко мне. — Но я слышала много историй от детей, которые здесь жили, и я не хочу знать, что там происходит, хорошо? Мистер и миссис Келлер строгие, но не злые, и я думаю, что они хорошо заботятся обо мне. Я не хочу все испортить. Есть какое-то высказывание… ну, знаешь, о зле?

— Знакомое зло лучше неизвестного?

— Да, вот именно.

— Ты пробыла здесь долгое время, поэтому так считаешь. Спасибо, что прикрыла меня, но не надо в следующий раз подставляться.

— Все в порядке. Не хочу, чтобы тебя выгнали в первую же неделю. Ты единственная, кто захотел пойти со мной в библиотеку.

Я выскользнула из постели и натянула джинсы из сложенной стопки на комоде.

— Во сколько мы уезжаем?

София взглянула на часы.

— Без десяти восемь. Сначала мистер Келлер завезет тебя, а потом меня.

— Что насчет мальчишек?

— Миссис Келлер обучает их на дому.

— Почему?

— У Томаса аутизм, а близнецы очень отстают от сверстников, потому что их обучением никто раньше не занимался.

— Оу.

Мистер и миссис Келлер кажутся ангелами, если забыть про их сумасшедшие правила. То, что они делали, было достойно уважения. И наверняка у них были существенные причины ввести все эти правила. Но лично я просто не могла вообразить свою жизнь без Джексона. Они просто не понимали, как сильно мы с ним нуждались друг в друге.

Пока я расчесывала волосы перед зеркалом, висящим над комодом, в его отражении София смотрела на меня с неприкрытым любопытством.

— Что?

— Кому ты вчера звонила? Ночью? — голос ее был мягким, неуверенным.

Я развернулась к ней лицом.

— Своему парню.

— У тебя есть парень? — ее щеки заалели. Она подошла к моей кровати и плюхнулась на нее с легкомысленной улыбкой. — И какой он? Как его зовут? О Боже, а вы уже целовались?

Я направилась к ней с расческой в руке. Она уже была одета и готова к школе, но на голове образовался колтун. Расчесывая ее, я рассказывала абсолютно все

о Джексе, будто мы с ней были давно потерянными сестрами.

— Он высокий, красивый и мускулистый, — хихикала я. — Отличный пловец и великолепный писатель. У него сияющие темные глаза, золотисто-каштановые волосы и загорелая кожа. Он правда очень красивый.

— Ну, а поцелуи? Расскажи мне о них, прошу тебя. Я просто умираю, как хочу узнать. Каково это?

— Девочки! — прогремел голос миссис Келлер снизу.

София выскочила и бросилась к двери.

— Завтрак! — она повернулась в дверном проеме. — Мы должны спуститься. Обещай, что расскажешь мне после школы!

— Обещаю.

Внизу меня поджидали новенькие рюкзак и свитер.

— Тебе это подойдет? — спросил мистер Келлер, стоя, как статуя, у входной двери.

— Да, они чудесны, спасибо.

Он кивнул:

— Тогда бери и ступай завтракать.

Мы заглатывали французские тосты за большим овальным столом, в то время как мистер Келлер выкрикивал поминутный обратный отсчет. Томас несколько раз повторял за ним голосом маленького робота.

— Десять минут до отбытия машины. Десять минут, девочки, — повторял Томас снова и снова, соскребая с тоста подгоревшие кусочки и выкладывая их на салфетке.

После трехминутного предупреждения Томас спрыгнул со стула и подошел ко мне, его лицо было в нескольких дюймах от моего.

— Три минуты до отъезда. Три минуты, Эмерсон. Тебе лучше идти.

Он выглядел напуганным, хотя и не смотрел в глаза. Брэндон и Дэниэл тихо сидели по другую сторону стола. Из-за взлохмаченных волос и пристальных взглядов, когда они наблюдали за Томасом, близнецы выглядели так, словно были персонажами одной из тех картин с «большими глазами». Два маленьких оборванца с гигантскими инопланетными блюдцами вместо глаз.

Дэниэл выпалил:

— Он так ведет себя, потому что не любит, когда люди опаздывают.

— Все в порядке, — сказала я, наклонилась и приподняла лицо Томаса за подбородок, чтобы наши лица оказались ближе. — Томас?

— Да.

Он все так же не смотрел мне в глаза. Его взгляд бегал от пола к потолку и к стенам, но не задерживался на мне.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — сказала я, и он послушался, но явно чувствовал себя при этом крайне некомфортно. — Все будет в порядке. Мы с Софией приедем в школу вовремя, — я улыбнулась.

В его глазах вспыхнуло безмятежное выражение. Он улыбнулся в ответ, а затем посмотрел в пол и пробормотал.

— Хорошо, но теперь у вас осталось только две минуты. Лучше вам поспешить.

Мы все засмеялись, кроме Томаса, который вернулся за стол и схватил свой тост.

Когда до выезда осталась всего минута, мы с Софией уже шагали по дорожке к микроавтобусу.

— Хорошего дня, девочки, — пожелала миссис Келлер, стоя в дверях.

Мистер Келлер уже сидел за рулем. Он не произнес ни слова, пока мы не въехали на парковку Нью-Клейтонской школы.