Ключ от этой двери

Иолич Ася

– Я не помню. Я не хочу.

Иллира всмотрелась в лицо Аяны и вздохнула, потом растёрла двумя пальцами складки между бровей.

– Ты вообще смотрела на него?

Аяна схватилась за горло, прижимая локти к груди.

– Ты его видела, Аяна?

Аяна видела его вчера. Она видела его в той каморке, когда он распахнул дверь, поднимая в воздух пыль, и шагнул к ней. Она видела его только что, на рассвете - он выскользнул в окно и исчез в арке.

– Я видела его.

– Он выглядит так, будто его пытали.

Неужто ты думаешь, что он стал бы кого-то мучить?

Аяна посмотрела на свои руки, оббитые об толстое, твёрдое изножье кровати Черилла. Багровые водовороты все кружились перед глазами. Те два ублюдка в Хасэ-Даге... Тот подонок щупал её...

– Она сказала, что он касался её. Он касался её так, что чуть не раздавил. Иллира, он женился. Он женился десять месяцев назад. Прошло полтора года, как он оставил меня. И он женился. Он не пытался найти меня.

Аяна вспомнила волосы Айлери, её светлые глаза. Синеву её кожи, когда она вспоминала о нём... Кулаки сами собой сжались.

Она стукнула по столу, с оттяжкой, не обращая внимание на свирепую боль в руках, вложив в удар всю жгучую ярость, так, что он подскочил, грохнув тяжёлыми ножками по твёрдым доскам пола. Краем глаза она увидела, что дверь в лавку приотворилась и снова закрылась.

– Что, Кидемта? – злобно, язвительно крикнула она. – Любопытно послушать, да? Ну иди, иди сюда, раз так интересно!

– Успокойся. Ты знаешь наверняка? – Голос Иллиры был усталым. – Ты знаешь полную картину? Не ори, прошу тебя. Ты пугаешь сына.

– Какую картину? Айлери сказала достаточно! Он посылал за ней, и трогал её так, что на ней оставались синяки!

– Как эти? – спросила Иллира, показывая пальцем на рубашку на её плече и покачивая испуганного Кимата. Под тонкой тканью виднелись багровые пятна. – Такие?

Аяна резко обхватила себя за плечи, болезненно морщась. Она не хотела вспоминать вчерашнее, но воспоминания нахлынули на неё, оглушая, сбивая с ног, лишая способности думать, заставляя дрожать и зудеть ту злобу, которой она только что пылала.

– Прекрати бессмысленно разъярять себя. У тебя маленький сын от него. Ты же вчера с ним увиделась до того, как он пришёл... сюда?

Аяна кивнула. Она села за стол и прижала губу пальцем, отгрызая кусочки кожи, пока снова не почувствовала солоноватый привкус крови.

– Так вот ты кто, – усмехнулась Иллира. – Врэк. У нас есть поверье, что некоторые мертвецы в склепах и могилах восстают из мёртвых, потому что их душа не отмщена или на земле осталось что-то, что не даёт им уйти в покой оурана или мучения лейпона. Они питаются кровью людей и на время оживают. По описанию они выглядят примерно как ты.

– Я выгляжу как обычно.

– Ну да. Аяна, сколько ты не виделась с ним?

Аяна легла подбородком на стол, глядя, как Кимат пытается соскользнуть с коленей Иллиры.

– Отпусти

его. Я боюсь, что он заденет твой живот.

– Сколько? – повторила Иллира.

– Почти два с половиной года.

Аяна вспомнила Анкэ. Семь лет разлуки и семь коротких ночей, чтобы понять и отпустить мужчину, который ждал её. Но тот мужчина не был женат.

Она судорожно схватилась за толстые широкие доски столешницы. Оглушительная, ослепляющая ревность и злоба накрыли её, в ушах застучало. Он касался нежной Айлери, пока Аяна сидела под замком у Тави. Айлери замирала в страхе, а он протягивал к ней руки...

– Гамте, гамте, гамте!

С каждым ударом стол трещал. Она приподнимала его за край и била об доски пола, свирепо рыча.

Что-то подхватило её и потащило.

– Отпусти, Садор! Пусти меня!

Садор вынес её во двор и осторожно поставил на землю.

– Не смей носить меня, как мешок с мукой! – хрипло, свирепо заорала она. – Не смей! Не касайся меня!

– Мешки с мукой не ломают тяжеленную мебель, – хмуро хмыкнул он. – И весят уж побольше тюка. И не пытаются укусить, когда ты их несёшь. Прекрати орать тут, ты пугаешь покупателей. Соседи уже косились на нас из-за этого коня.

– Какого коня?

– Коня, который тут бродил всю ночь.

– Ташты?

– Нет. Другого. Я не знаю. Иди и ори в другое место. Аяна, я уже начал привыкать к тому, как ты ведёшь себя, но это уже слишком. Женщины тут не орут.

– А я ору! – заорала Аяна. – Я буду орать, потом-м-м-м-м...

Садор зажал ей рот широкой ладонью, от которой пахло хлебом.

– Ты хоть понимаешь, что творишь? – тихо спросил он, обнимая её за плечи второй рукой, отчего она болезненно скривилась. – Ты понимаешь, что этим навредишь Иллире? Она разве для этого приютила тебя?

Аяна перестала пытаться укусить его ладонь и отчаянно помотала головой. Он отпустил её, отстранил от себя за плечи и покачал, будто проверяя, достаточно ли твёрдо она стоит на булыжниках двора.

– Прости, – сказала она со слезами на глазах.

– Ты не передо мной извиняйся, а перед ней. Она от тебя устала бегать уже по дому. Ты себя не помнишь с таким огромным животом? И мебель перестань ломать, Аяна.

– Я постараюсь держать себя в руках.

– Уж пожалуйста. Чтоб другим не приходилось.

Аяна поднялась к Иллире, на второй этаж, и виновато проскользнула в приоткрытую дверь.

– Мама, – сказал Кимат, вылезая из-под кровати.

– Лучше иди, – сказала Иллира устало. – Пожалуйста, Аяна. У меня всю ночь сводило ноги и болела спина, я вымотана. Я не выдержу ещё одного твоего припадка.

– Прости. Можно, я тебя обниму?

Иллира осторожно кивнула, и Аяна юркнула под её приподнятую руку.

– Хочешь поплакать? – спросила Иллира.

– Нет. Я хочу снова ломать мебель.