Ключ от этой двери

Иолич Ася

– Нет! Нет! Он рассчитает тебя!

– Он не может меня рассчитать, – сказала Аяна, мягко отстраняя её руки. – Я подписала договор, и он тоже. Убери руки, кирья. Ты слишком близко. Сейчас не надо.

Гелиэр торопливо шагнула было за ней по коридору, но в последний момент попятилась в комнату и дёрнула несколько раз шнур звонка, почти отрывая.

Судорожным хватом подобрав подол, Аяна шла знакомым путём в комнату кира Эрке. Из ковра от её шагов поднимались небольшие облачка пыли, но со стороны казалось, будто он дымится под её ногами.

– Видана! Саорин! Держите

её! – отчаянно крикнула Гелиэр. – Держите!

– Пустите меня! Пустите!

– Прекрати драться! Аяна, остановись!

– Илойте, быстрее сюда! Держи её!

– Да ну вас! Я к ней не полезу.

– Полудурок, помогай, говорят!

Кир Эрке вышел из комнаты, поправляя камзол. Аяна остановилась. Руки, державшие её, постепенно разжимались, и она покосилась, на миг ужаснувшись, на багровые полосы на кисти Виданы. Это она сделала?..

– Кир Эрке, – сиплым, сорванным голосом сказала она. – Ты не должен этого делать. Так нельзя.

Алман глядел на них, наморщив брови. Аяна прямо смотрела ему в глаза.

– О чём ты, капойо? – спросил он удручённо. – Что ты тут устроила?

– Ты должен дождаться предложения, которое устроит кирью Гелиэр. Это издевательство – выдавать её за человека, которого она никогда не видела.

– Капойо, тебе было плохо вчера. Я дал тебе выходной, – сказал Эрке очень устало. – Не тебе мне указывать, что и кому я должен. Я не могу ждать, так же, как не может ждать она. – Он махнул рукой на Гели. – Время идёт. Сейчас к ней сватаются молодые, крепкие мужчины. Ещё год, и такие же мужчины будут свататься к тем, кому шестнадцать, а мне, возможно, и придёт пара предложений от вдовцов и стариков. Ты такой судьбы хочешь для неё? Иди, отдохни. Я не буду наказывать тебя за дерзость. Тебе явно очень нехорошо.

Он развернулся и шагнул в комнату. Аяна сжала кулаки и зарычала. Этот кир вызывал у неё ярость. Она должна была сказать ему об этом.

Аяна дёрнулась за ним, но четыре пары рук вцепились в неё и потащили на женскую половину.

– Ну, тут я вас оставлю, – сказал Илойте очень печально. – Мне теперь ещё камзол зашивать. Брата тоже так мутузишь, капойо?

Она глянула на его коричневый камзол. Рукав в плече был наполовину оторван, и разрыв зиял разлохмаченно над светлой тканью рубашки. Илойте стоял, слегка сдвинув брови, и Аяна вспомнила кое-что. Она развернулась к нему.

– Это же всё ты... Ах ты...

– Держите её! – тонко пискнула Гелиэр. – Аяна!

Аяна не дотянулась до Илойте. Она заметила слёзы в глазах Гелиэр и остановилась.

– Аяна, ты потеряла рассудок, – плакала Гели. – Он заразил тебя! Её безумный муж заразил тебя!

– А ну пойдём со мной.

Аяна нежно, но очень твёрдо схватила её за запястье и потащила в комнату. Гелиэр в страхе бежала мелкими шажочками, не упираясь, но запинаясь о ковёр.

– Пиши письмо, – сказала Аяна, разворачивая Гелиэр за запястье и толкая на кресло, за столик. – Пиши. Сейчас же. Давай. "Кир Мират, считаю необходимым напомнить тебе, что..."

– Нет.

Аяна сжала челюсти. Гелиэр сидела перед ней, подняв глаза, и они были как тёмное штормовое море.

–

Нет. Ты не пойдёшь никуда ни с каким письмом. Я не буду писать никаких писем. Достаточно. Я и так уже достаточно натворила, слушая тебя. Осталось три дня. Он ничего не присылал. Значит, это моя судьба. Если так суждено, то так оно и будет.

Она говорила так твёрдо и в тоже время так безнадёжно, отчаянно, что у Аяны перехватило дыхание.

– Что ты говоришь такое... – выдохнула она. – Гелиэр! Гели!

– Ты сказала, что это может быть приятно... – прошептала Гелиэр, закрывая глаза. – Может быть, я тоже смогу... Привыкнуть. Те трое... они ведь не безумны, правда? Все так делают... Мама тоже... Всех выдают замуж, и у них рождаются дети. Тебе повезло, что ты родилась в другом месте, и что твой муж был тем, кого ты полюбила. Мне просто не так повезло. Ничего. Видимо, это...

– Открой глаза, Гели! – крикнула Аяна. – Открой! О какой судьбе ты мелешь! Мы должны делать всё, что зависит от нас! Это и есть судьба! То, что мы делаем сами!

Она наклонилась и резко, яростно смахнула обеими руками на пол всё, что стояло на столе перед Гелиэр.

В тишине несколько флакончиков духов, замедляясь, постукивали витыми ребристыми боками, покачиваясь, об пол, и наконец остановились, замерев.

– Я не могу позволить тебе сдаться, – сказала Аяна, сквозь багровые вихри перед глазами глядя на чернильницу на полочке. – Нет. Пиши, или я поеду без письма.

Гелиэр отвернулась к зеркалу и привычным жестом протянула руку за щёткой в серебряной оправе, но пальцы коснулись пустоты. Она покосилась вниз, на пол, на рассыпанные в беспорядке флакончики, жестяные круглые коробочки, серебряные заколки, шпильки, пилки, щипчики для ногтей и расшитые ленты, двумя змеями струившиеся к ковру. Щетка валялась среди заколок. Взгляд Гелиэр вернулся к зеркалу. Она смотрела в глаза Аяне через мутноватое, сероватое отражение, а та смотрела в глаза Гелиэр, и всё вокруг постепенно краснело.

Откуда-то из живота поднималась раскалённая, бурлящая едкая жижа, как из кипящих ключей вдоль русла Енко, или тех, вокруг которых они собирали квасцы в долине Рогатого духа. Багровое пламя лизало расписанную стеблями и бутонами цветов светлую штукатурку стен этой комнаты, которая когда-то была тюрьмой для матери Гелиэр, и в которой та погибла, так и не увидев, как её дочь встречает шестой праздник рождения. Занавеска вздымалась от ветра, раздражая, разъяряя своим безостановочным ритмичным хлопающим движением.

Аяна развернулась на каблуках, схватила сумку и направилась вниз, в свою комнату, слыша за спиной приглушённое захлопнутой дверью восклицание Гелиэр. Она отстучала каблуками каждую из ступенек лестницы, впиваясь в мраморные перила над раздражающе резкой и равномерной вереницей балясин, так, что камень визжал под её пальцами, вторя скрипу её зубов. Живот свело, плечи тоже, и теперь они болели ещё сильнее, напоминая о пальцах Конды, о том, как он сжал её в той каморке.

Она вслепую развернулась к гулкой деревянной стене под лестницей. Удар. Удар. Удар. Руки неистово болели. Ещё удар.