Ключ от этой двери
Шрифт:
Айлери смотрела на движения её иголки, потом подошла и села рядом.
– У тебя красиво получается. Что это за животное?
– Аяна выдумывает внешний вид разных созданий, – хихикнула Гелиэр. – Из сказаний и детских историй. Правда, интересно?
– Это странно, – пожала плечами Айлери. – Разве в мире мало того, что существует на самом деле?
Она протянула руку, обдав Аяну ароматом цветочных духов, и осторожно переложила пару листов с набросками.
– А знаешь, ты, наверное, права, – сказала она, вставая, и Аяна оживилась, провожая её глазами. – Я действительно
Аяна встала, подхватывая листы с набросками, и наклонилась убрать их в сумку.
33. Крыло больной жёлтой птицы
В дверь постучали.
– Кто там? – спросила Айлери, шагая назад в комнату и слегка бледнея. – Заходи!
– Кир просит разрешения войти, – удивлённо сказала, засовывая голову в дверь, Саорин.
– Кир? – выдохнула с ужасом Айлери.
– Кир Конда.
– Пусть... заходит, – пробормотала Айлери, судорожно одёргивая платье и оглядываясь на Гелиэр и Риду, которые вышли на порог второй гостиной.
Аяна замерла, чувствуя, как кровь приливает к щекам. Конда вошёл, глядя ей прямо в глаза, и она с болью в сердце опустила взгляд на свои синие туфли.
– Кира Айлери, – глухо сказал он, глядя куда-то между узорами ковра. – Я хотел бы сказать тебе пару слов наедине. Я не трону тебя и не обижу.
Аяна косилась на серебристые волоски на его коротко стриженном виске, всей душой желая обнять и поддержать, слыша шаги Риды позади себя и чувствуя, как ком в горле душит её.
– Капойо, – повернулся к ней Конда. – Выйди, пожалуйста, тоже.
Она присела, вежливо кивая и не поднимая глаз, и на ватных ногах вышла из комнаты к Арчеллу и Саорин, медленно погружаясь, как в трясину, в ворс сливового ковра, встречая их тревожные взгляды.
– Я пойду в купальню, умоюсь, – сказала она. – Очень душно.
Арчелл проводил её взглядом, который она чувствовала всем затылком. Лестница для катьонте едва слышно скрипнула под её ногами, и она подумала, что впервые спускается в женскую половину нижнего этажа этого странного дома.
– ...пудинг, – прозвучал мелодичный голос. – Думаю, три. Нет?
– Нет, Анкрета, – раздался хрипловатый смех. – Больше.
– Вилмета, что с хлебом?
– Привезли наконец. Прото сказал, что пора менять поставщика, этот слишком много ошибается.
– Кира снова хотела пирог с голубятиной на ужин. Равалита, займитесь. Кир заехал, соберите ему в дорогу свёрток.
– Я помню.
Аяна прошла по коридорчикам, вспоминая путь по мужской половине этажа, и вышла по лесенке к правому крылу, к купальне, потом подняла глаза наверх, на окна второй гостиной Айлери. Было тихо, только насекомые жужжали над цветами, и пара птичек пасси щебетала на крыше.
Она поднялась по лесенке на крытую галерею и спустилась в купальню, скрипнув красивой резной дверью, опасливо обернулась, встала на колени и провела рукой по мозаичной чаше
Вода, падавшая в мраморный поддон, была не такой обжигающе ледяной, как в озерке в долине Рогатого духа, но приносила облегчение и освежала лицо. Аяна подтянула рукава и намочила руки до локтей, потом умылась, фыркая и отплёвываясь, и влажными руками обтёрла шею.
– Айи.
Она развернулась и бросилась к нему, обегая купель, на ходу вытирая лицо поддёрнутым рукавом. Конда спустился по лесенке и стоял с потерянным лицом. Аяна прижала влажные руки к его щекам, потом выглянула за его плечо.
– Там никого, – сказал он с неловкой улыбкой, притягивая её и обнимая. – Все в доме.
– Ты поговорил с ней?
– Я извинился и сказал, что больше не потревожу её, и что мне стыдно за то, что я себе позволял. Обещал больше не пугать её и не врываться без стука. Мне правда очень стыдно. Я стоял там, говорил и рассматривал твою новую вышивку, и чувствовал себя примерно как тот диковинный зверь перед обычной лошадью, у которой четыре ноги. Поцелуй меня, любовь моя, – сказал он, сводя брови и сжимая шею Аяны сзади. – Верни моё равновесие. Ты спокойна.
– Я встретила друзей, – прошептала она, переводя дух. – Если бы не эта встреча с утра, не знаю, что бы со мной сейчас было. Смотри, у меня до сих пор руки дрожат. Они меня позвали выступать на площади, и, надеюсь, ты не станешь запрещать мне. Заканчиваю пораньше и еду туда. Я буду ондео.
– Ты, верно, шутишь, – сказал Конда, вновь целуя её. – Запретить тебе? На какой площади это будет? Я приду.
– Телидро. Мне надо идти, Конда, – прошептала Аяна.
– Мне тоже. Хочу заехать к сыну. Иди первая. Ты первая ушла.
Он с сожалением выпустил её и вздохнул. Аяна прижалась к его плечу, гладя пальцами его волосы, потом заглянула в тёмные, неспокойные глаза. Он кивнул.
Лесенка для катьонте снова скрипнула, выпуская её на сливовый ковёр, к расплывчатым пятнам света на стене, и Аяна прошла по пустому коридору к комнатам Айлери.
– Заходи!
Девушки подняли на неё глаза. Аяна отметила про себя, что Айлери выглядит немного спокойнее, да и Рида не кажется так уж сильно напуганной.
– Всё хорошо? – спросила она, присаживаясь на диванчик и расправляя свою вышивку.
– Да, – кивнула Рида, косясь на Айлери. – Только я не понимаю, зачем он приходил.
– Он сказал, что больше не будет меня беспокоить, – сказала Айлери, пожимая плечами. – Хоть какая-то определённость.
Тишина была липкой, как лужица разлитого сиропа для ачте, про которую забыли на несколько дней.
– Интересно, какие покои тебе выделят, Гелиэр? На этом этаже или на третьем? – спросила наконец Рида.
– А что на третьем этаже? – спросила Аяна заинтересованно, выводя нитку на лицевую сторону и хватаясь за неё, как за вспыхнувшую лучину в темном подвале.