Ключ от рая

Таган Атаджан

— Мулла угадал ваше желание. И сам пришел, и дутар с собой принес.

Каушут пригладил бороду.

— Что дутар принес, это хорошо, поиграешь нам потом, вот и яшули душу отведут… Но я хотел позвать тебя и еще для другого.

Мулла опять вопросительно поглядел на хана.

— Нас ждет большая опасность, мулла…

— Если ты о Мядемине, то я уже знаю, слышал вчера.

— А если знаешь, то есть к тебе большая просьба.

— Хан, я готов выполнить любую просьбу, если только буду знать, что это на пользу людям. Я и за головой своей не постою.

Хан замахал руками:

— Эншалла!

Черной голове ничего не грозит! С врагами мы и без тебя сладим. Но для черной головы есть другое дело.

— Говори, хан, я слушаю.

— Тебе, мулла, надо будет съездить в Ахал.

— За каким же делом?

— За каким?.. Чтобы взять оружие. Сам знаешь, у нас ничего нет. У ахальской родни в этом году плохо с зерном. Ты возьмешь пару караванов и отвезешь им хлеб. Обменяешь на оружие.

— Если дело только за мной, во славу аллаха, хан! Я готов ехать хоть сейчас.

— Нет, погоди, еще не сейчас. Сперва мы должны собрать зерно. Вот когда караван будет готов, тогда и поедешь. Пенди-бай обещал дать десять верблюдов.

Дангатар перебил его:

— Пять арвана [65] он обещал еще и зерном погрузить.

— От меня можете два мешка добавить, — сказал Келхан Кепеле, до этого молча лежавший в сторонке.

— Хорошо, хорошо, считать будем после.

Полог откинулся, и в кибитку снова вошел Ораз. Следом за ним Курбан внес миску с едой. Разговор снова на время прервался. Все принялись молча есть.

65

Арвана — грузовой верблюд.

После товира мулла сказал:

— Хан, я слышал, ты завтра всех мужчин собираешь. К добру ли?

На этот раз за хана ответил Тач-гок:

— К добру! Мы уж забыли, когда к добру люди собирались! Тут просто объявилось в Серахсе несколько смельчаков, которым силы некуда девать. И вот нашли забаву: стали караваны грабить, которые мимо идут. На мирных людей нападают, врагов нам новых наживают. Вот хан и хочет их найти.

— Трудно будет, — сказал один из стариков.

— Неважно. Главное, — пусть знают, что их ищут и что награды никакой за их дела им не будет. А то могут подумать, что так и надо, что, дескать, хан на все это сквозь пальцы смотрит. А как купцы соберутся да придут с оружием, небось сразу по кустам разбегутся.

— Ай, такие люди все равно не признаются!

И тут вдруг, нарушив все приличия, в разговор влез Ораз:

— Это вы про тех, кто караван грабил? Я их знаю, я видел, их было пять человек! Но я только одного в лицо увидел, другие далеко проехали.

— Ну-ка, ну-ка, сынок, как ты видел, расскажи.

— Я как раз один шел, а тут караван увидел, хотел подойти посмотреть, и они напали. Я испугался и спрятался. Они меня не видели. А один близко проскакал, и я узнал его.

— Ну, и кто он, как его зовут?

— Не знаю.

— Из какого аула?

— Тоже не знаю.

— Как же ты узнал его?

— На свадьбе Пенди-бая видел.

— Да у Пенди-бая тогда народу больше чем муравьев в куче было!

— Тихо, тихо! — заговорил Каушут. — А скажи, Ораз, если

ты его еще раз увидишь, узнаешь?

— Конечно! Я его хорошо помню, Каушут-ага.

— Ну ладно, об этом мы завтра поговорим, я кое-что придумал. — Каушут сделал небольшую паузу. — А теперь, мулла, можешь и дутар взять. Говорят, печаль и радость рука об руку ходят. Хоть ты повесели нас!

Все с готовностью поддержали Каушута.

Мулла достал свой дутар, подтянул струны, потом подался немного вперед и заиграл. Но, вопреки ожиданиям, мелодия его была не радостная, а печальная. Такую подсказывало поэту его сердце.

К полудню у крепости собрался народ. Толпа была возбуждена.

Одни говорили; «Сегодня ночью нападаем на гаджаров». Другие сообщали, что Мядемин собрался нападать со стотысячным войском и уже стоит у Карабуруна. Поскольку слухи были такими противоречивыми, им почти никто не верил. Но многие были недовольны тем, что хан так часто собирает людей и все время затевает что-то новое, не понимая, что хан не сам придумывает людям несчастья, а лишь хочет предупредить их, пока они не разрослись и не превратились в настоящую беду.

— Очень круто хан за нас взялся! Если каждый день мужчин на коней сажать, через два месяца в аулах ни одного не останется.

— Что он тогда будет делать, когда враг нападет?

— А! Женщин возьмет воевать.

— А его жена будет мингбаши! [66]

— Ха-ха-ха!

— Да, Ярмамед, это ты хорошо сказал насчет того, чтобы с женщинами воевать.

— А как же иначе? Если начнешь уничтожать мужчин, они, само собой, переведутся! У них же души не в бутылках спрятаны!

66

Мингбаши — командир тысячного войска.

— Представляешь, жена Каушута — с саблей в руках — и за Мядемином!

— Ха-ха-ха!

— А конец платка сзади — как лошадиный хвост!

С приближением яшули смех и разговоры стали утихать. Люди становились так, чтобы получше видеть, что будет впереди.

На возвышение взошли Каушут, Ораз-яглы, Сейит-мухамед-ишан, Пенди-бай, Непес-мулла, Тач-гок сердар. Каушут тут же вышел вперед и крикнул:

— Люди! Вы побросали семьи, дома. Все волнуются, ждут, наверное, беды. Я хочу сказать вам сразу: успокойтесь. Плохих новостей у меня нет. Враг еще не нападает на нас.

— А чего тогда зря тащить сюда?

— Для того и собрал, что не нападает?

— Тебе делать больше нечего? Нравится, что крикнешь — и люди сразу бегут!

— Го-го-го!

— Тише, люди! Тише! Собрали вас для того, чтобы узнать, сколько в каждом ауле есть оружия. А потом с просьбой хотели к вам обратиться…

— Что за просьба?

— И так нищих полно кругом.

— Проси, хан, проси! Поделимся, чем богаты!

— Тише!

— Да слушайте, когда хан говорит!

— Люди, тише! Мы у вас не верблюдов хотим просить. Вы знаете, на нас все время нападают. А у нас нет оружия, чтобы защищаться от врагов. И поэтому мы хотим отправить людей к ахальской родне попросить оружия.