Ключ от рая
Шрифт:
— Я сын его, яшули. Меня зовут Мялик-бай. Если вам что надо, говорите.
Но старик обрадованно закричал:
— А, Мялик-бай, это ты! Что же я сразу не узнал! Саламалейкум, Мяликджан! Саламалейкум, Мялику-лиджан! Как живешь, Мяликджан?
Мялику было в крайней степени не по себе. И он, не поднимая головы, ответил:
— Саламалейкум, яшули. Хорошо живу, спасибо.
— А дома как, все в порядке?
— И дома в порядке.
— Слава богу. И туйнук вашей кибитки тоже в порядке?
Мялику уже
— А кобыла ваша здорова?
Мялик наконец не выдержал и зло закричал на старика:
— Да какого тебе дьявола до нашей кобылы?!
Но Дангатар как будто ничего и не расслышал.
— И жеребеночек ее здоров, его ночью не зарезали?
У Мялика внутри все задрожало.
— Слушай, яшули, если тебе чего надо, говори и убирайся отсюда.
Дангатар странно улыбнулся:
— Говоришь, убирайся?
— Да, убирайся.
— А куда убирайся?
Мялик махнул рукой, повернулся и хотел было идти, но старик ухватил его за рукав:
— Эй, не уходи, подожди немного.
Мялик остановился, какая-то сила приковывала его к старику и заставляла слушать его бред.
— Если ты никому не скажешь, я тебе открою один секрет.
Мялик молчал.
— Только поклянись сначала.
— Ну да, я клянусь.
— А чем клянешься?
— Чем хочешь.
— Тогда поклянись навозом быка.
— Хорошо, считай, что я поклялся.
Дангатар притянул к себе Мялика и зашептал ему на ухо:
— Так вот, вчера мне приснился сон. Ты Оразджана знаешь?
Мялик с трудом ответил:
— Нет, не знаю я никакого Оразджана.
— Не знаешь?.. Ну все равно… Приходит ко мне Оразджан и говорит: «Папа, этой ночью меня зарезал Мяликджан!» Это правда, Мяликкули?
У Мялика и руки и ноги сделались как ватные. Он был не в силах поднять голову и не знал, что делать.
Турнуть отсюда этого старика или стоять столбом и смотреть на его страдания? И тут он услышал всхлипывания и поднял голову. Старик уже отошел в сторону, присел на сырую землю, скрестив под собой ноги. Он рыдал, и слезы лились из его единственного глаза.
Мялик против своей воли подошел к старику и присел перед ним на корточки. Ему отчего-то безумно захотелось признаться в своем преступлении, но он не знал, с чего начать. И поэтому проговорил только:
— Не плачь же, яшули!
Дангатар протянул руки и положил их на плечи Мялика.
— Кому же, как не мне, плакать, Мяликджан! Бог побил меня обеими руками, сынок. Моего сына убили! Единственного моего сына! Что мне теперь делать?
Я уже и невесту ему нашел… А его убили. И меня убили.
Мялик почувствовал, что не может больше скрывать тайну от старика, и открыл уже рот, но тут к ним подошла Огултач-эдже, услышавшая из кибитки странные речи.
Увидев ее, Дангатар перестал улыбаться,
— Огултач-эдже, саламалейкум!
Мялик встал
— Мама, это Дангатар, у которого убили сына.
Старик перестал плакать и улыбнулся:
— Саламалейкум, Огултач-эдже!
Огултач хотела что-то сказать, но старик перебил ее:
— Я завтра сына женю, невестка. Обещал сватам одну овечку. Если я не дам овечку, сваты уедут, не отведав шурпы [77] . Свадьба должна быть свадьбой, пусть сваты отведают нашей шурпы. Дай мне взаймы одну овечку, Огултач.
Огултач-эдже сообразила, что старик не в своем уме, но не стала его огорчать. Ей хотелось хоть чем-то утешить несчастного.
77
Шурпа — суп.
— Мяликджан, сходи в загон и приведи одну овцу.
Мялик усмехнулся и пошел к загону. А Огултач-эдже присела рядом с Дангатаром.
— Невестка, послушай, я тебе сейчас все расскажу.
— Расскажите, Дангатар-ага, не бойтесь, расскажите.
— Сына моего убили, Огултач-эдже. Что мне теперь делать? Кто отомстит за него? Я совсем один, я старый, и родственников у меня нет, некому за меня постоять, Огултач!
У женщины на глазах заблестели слезы.
— Ах, собака какая, чтобы руки у него отсохли, чтобы язык у него в болячках стал, чтобы жизни ему не было, этому убийце!.. Ах как мне жалко вас, Дангатар-ага!..
Мялик принес черного ягненка и опустил его на землю перед Дангатаром. Ягненок был совсем ручной и не пытался убежать, только заблеял жалобно: «Ме-е-е!» — и посмотрел с любопытством на старика.
— Ай какой ягненок! Ты и блеешь еще! — Дангатар погладил его мордочку. — Вот подожди, вырастешь, большим бараном будешь.
Дангатар вдруг оттолкнул ягненка, поднялся на ноги и, не говоря ни слова, пустился, как маленький, вприпрыжку. Он убегал прочь, а Огултач-эдже долго смотрела ему вслед, потом с тяжелым вздохом сказала:
— Кто же этот проклятый убийца, чтоб ему пусто было!
А проклятый убийца стоял рядом с опущенной головой и молча рассматривал носки своих чарык.
В середине пути к Мядемину подъехал мингбаши Абанур Ниязмахрем с молодым воином из ханского войска.
Хан вопросительно уставился на своего мингбаши. Тот, низко поклонившись, доложил:
— Хан-ага, этот юноша не хочет воевать. Что прикажете сделать с ним?
Мядемин был зол, он не любил останавливаться в пути. Но тут преобразился вдруг, стал добрым, великодушным человеком.