Ключи Трёх миров
Шрифт:
Сердце у Фан Синюня непроизвольно сжалось. Образ из прошлого становился всё ярче: плачущая от обиды девочка, смущенно рассматривающая его в пышном саду вана Ся. Только теперь она не плакала, а словно укоряла кого-то, выплевывая слово за словом.
Вслушавшись в эту довольно сбивчивую речь, он вдруг осознал — укор не ему и не матери, так и не ставшей опорой для собственной дочери, а себе самой.
Бесполезная, жалкая, никчемная — вот всё, что думает о себе Ся Шучэн?
Решительно приблизившись, он взял её за руку, заставив остановиться.
— Больно… — Шучэн попыталась забрать руку, но сил для борьбы у неё не осталось.
— Постой спокойно, — Фан Синюнь направил внутреннюю энергию на кончики пальцев, позволяя той свободно сочиться наружу.
Шучэн вскинула на него удивленные глаза.
— Легче?
— Да… Больше не болит. Ты… удивительный, шифу.
— А ты глупая, если вывела из себя мастера Ин, — безжалостно заметил он, отпуская её руку.
— Я никого из себя не выводила. Она…
— Не «она», а «мастер Ин», — строго поправил деву Фан Синюнь. — Ты же из семьи аристократов, как можешь быть настолько грубой?
— А она заслуживает моей вежливости? — с вызовом поинтересовалась Шучэн, выделив голосом слово «она».
Упрямая! Это плохо.
— Ошибки мастера Ин останутся её ошибками. Твои всегда будут с тобой, Шучэн, — он отступил, открывая ей путь к двери. — Если не хочешь слушаться меня, я не стану удерживать тебя здесь силой. Уходи.
На лице Шучэн отразилось мимолётное сомнение.
Красивая барышня… Мягкий изгиб тонкий бровей, большие глаза в обрамлении длинных ресниц, изящный нос с узкой переносицей и чувственными крыльями, такой же изысканный овал лица, маленький ротик с сочными вишнёвыми губами, подбородок с упрямой ямочкой по центру.
Фан Синюнь отвел глаза. Разве таким взглядом мастер должен взирать на ученика?
— Ну же, уходи, — повторил он.
— Прогоняешь, а сам боишься даже посмотреть на меня! Совсем, как матушка… Она тоже никогда не смотрит… Говорит, я её проклятие.
— Перестань, Шучэн.
— Перестать? — растерянно переспросила та, поражённая его раздражённым тоном.
— Перестань жалеть себя.
— Но я правда жалкая… Во мне холодная ци. А духовные корни такие слабые, что даже меч я освоить не могу!
— Неправда, — спокойно возразил он, наконец, отрывая взгляд от пола. — Сколько позиций ты выучила?
— Я…
— Сколько месяцев ты потратила на обучение?
Дочь гуна Дицю сначала открыла, а потом закрыла рот, напоминая большую рыбину, выброшенную на песчаную отмель.
— Молчишь? Тогда я скажу. Ты жалела себя, Шучэн. И слушала чужие слова о себе, принимая их за истину. Как смеешь жаловаться теперь, что ничему не обучилась? Кто виноват в твоих неудачах?
В красивых девичьих глазах сверкнули гневные искорки. И Фан Синюнь почувствовал облегчение. Гнев куда лучше безропотной покорности судьбе. Если бы семья
— Думаешь, я виновата? — с вызовом спросила Шучэн.
— У меня сейчас есть все основания взяться за дисциплинарную палку, — очень тихо заметил он, наблюдая, как слабые искорки гнева в чужих глазах обращаются в яростное пламя. — Как ты обращаешься к старшим?
Он подумал — она сейчас же развернётся и выбежит из комнаты, но ошибся. Пламя в глазах Шучэн стало постепенно гаснуть, а через мгновение гордая дочь гуна Дицю вежливо, не повышая голоса, произнесла:
— Шифу, ты полагаешь — эта ученица виновна в своих неудачах?
— Да, именно так я и полагаю.
Губы Шучэн обижено скривились.
— Слабое тело можно закалить, духовные корни усилить, — продолжил он. — Главное иметь волю к совершенствованию. Спрошу ещё раз: ты согласна слушаться меня во всём?
— Угу… — нехотя отозвалась барышня Ся.
Какое высокомерие! Фан Синюнь вздохнул. Впрочем, чего он ожидал от дочери Ся Чжункана? Брат третьего вана Ся известен, как человек гордый и непримиримый. Могла ли на лиственнице вырасти груша?
— Это не ответ.
— Я согласна слушаться тебя, шифу.
— Хорошо. Тогда к наставнице Ин ты должна проявлять уважение, как к своей старшей.
— Шифу, я могу стирать твою одежду и убирать твой дом, но та женщина…
— Довольно! — он поднял руку, прерывая упрямицу. — Ты должна усвоить одну важную вещь. Мастер Ин никогда не проявляет жестокость к людям.
Шучэн метнула в него насмешливый взгляд.
— Откуда у тебя нефритовый браслет?
— Это подарок первого дяди, шифу. Главы острова Пэнлай.
Значит, подарок с Пэнлая? Теперь понятно, почему наставница говорила о демонической ци, но он злого дыхания в Шучэн не чувствует.
— И давно он у тебя?
— Первый дядя подарил на совершеннолетие и попросил всегда носить, не снимая. Сказал, браслет приносит удачу. У меня их два. На удачу, — Шучэн грустно усмехнулась. — Только вот ни один её так и не принёс…
— Удача тоже требует твоих усилий. Поэтому просто носи их.
Барышня Ся послушно кивнула. Её лицо сейчас выглядело умиротворённым и от сердца у Фан Синюня отлегло. С демонической ци, если таковая имеется, он как-нибудь справится. Чего не скажешь о девичьих слезах. Воевать со слезами в семье Вэнь никогда не умели.
Фан Синюнь достал с деревянной стойки у двери старый зонт. Раскрыл его и подал ученице.
— Пойдем, покажу тебе твою комнату.
Шучэн покорно двинулась следом, аккуратно придерживая зонт двумя руками так, чтобы тот прикрывал не только её саму, но и голову наставника.
— А запасы продуктов там есть? — несмело поинтересовалась она.
— Я распорядился подать ужин. Кто-то из учеников придёт сюда под вечер. Примешь его сама.
— Да, шифу.
— Прости, что оставил тебя голодной сегодня.