Книга Лазаря
Шрифт:
– Да-да! Я вспомнила! – просияла она и бросилась в прихожую.
Василий пошел за ней следом и увидел, что дверь уже открыта и на лестничной площадке стоит незнакомый мужчина.
– Вот, Вася, познакомься, – радостно прокричала Ольга. – Это Степан! Степан, это Василий!
Лицо Степана словно рисовал Пикассо. Бесформенное, оно сплошь состояло из треугольников и квадратов, плавно наползавших друг на друга. Светлые, плохо подстриженные волосы свешивались на все эти впадины и выпуклости так, что разглядеть физиономию не представлялось возможным. Дешевая серая рубашка в полоску с короткими
Василию очень не нравилось, когда незнакомые люди приходили к нему без предварительной договоренности. Тем более, что несмотря на незапоминающуюся внешность он сразу понял, что Степан – тот самый тип, который следил за ним три дня назад. В затылке появилось уже знакомое жжение, и ярость выморозила сознание, придав остроту восприятию и замедлив ход времени.
Сочтя молчание за приглашение войти, Степан шагнул в прихожую, но понять, что допустил ошибку, не успел. Несильно, но чрезвычайно точно Василий ударил его ногой в пах. Степан согнулся от боли и, хрюкнув, вывалился обратно на лестничную площадку. Василий повернулся к Ольге, стоящей с открытым ртом, аккуратно взял ее за руку, развернул лицом к дверному проему и легким пинком отправил валяться рядом со Степаном. Неторопливо закрыл дверь и с любопытством приник к дверному глазку.
Степан, громко мыча, лежал на боку, подтянув колени к груди. Ольга, придя в себя, разразилась потоком отборной ругани и стонов. Шум на площадке привлек внимание соседки тети Тани – старинной подруги бабушки, ныне запойной побирушки, которая за стакан-другой стирала, прибиралась у него в квартире, а бывало, даже жарила картошку. Которую, впрочем, сама и съедала.
– Васька! Паразит! – закричала инициативная соседка. – Ты зачем людей калечишь, нехристь! Я вот ОМОН сейчас вызову!
Василий заинтересовался. Прижавшись плотнее к глазку, у лестничных перил справа заметил верхнюю часть большого пакета, из которого торчали бутылочные горла.
Неторопливо пощелкав замком, открыл дверь и дружелюбно сказал:
– Ладно, заходите, потерпевшие. На таком полу и простатит недолго заработать. Тебя, Оля, это тоже касается.
– Васечка! – вторила ему тетя Таня. – Так это друзья твои? А я-то, старая, подумала невесть что…
– Теть Тань, – прервал ее Василий, – попозже зайди.
Согнувшись и держась за живот, Степан проследовал за Василием на кухню. Следом радостно цокала каблуками Ольга. Водрузив пакет на стол, она ловко вынула из него три бутылки водки, мясную нарезку, батон и банку соленых огурцов, не переставая при этом громко нести какую-то околесицу и похохатывать. Василий уселся на свое излюбленное место у окна, Степан же притулился у стола, все еще держась за поврежденное место.
– Что, не отпускает? – равнодушно спросил Василий. – Надо на пятках попрыгать.
Степан отрицательно мотнул головой и, открыв бутылку, разлил водку в два стакана – себе и Василию. Взял свой и одним махом перелил содержимое в глотку.
– Ты, я смотрю, тренировался, –
Ольга тем временем сменила тему и, гремя посудой у холодильника, уже привычно принялась бранить Василия за грязь, которую он развел на кухне.
– Я, пожалуй, успокою ее на время, – сказал Степан и, крякнув, поднялся со стула.
Подойдя к стоящей лицом к холодильнику Ольге, засунул руку ей под волосы и с хрустом сжал шею. Голова Ольги безвольно ткнулась в холодильник и девушка замерла, чуть согнув ноги. Руки расслабленно повисли вдоль тела.
Проделанная Степаном манипуляция Василия очень заинтересовала. Он встал, приблизился к неподвижной, упирающейся лбом в дверцу холодильника девице и откинул прядь волос с левой стороны. За ухом, ближе к основанию черепа, находилось небольшое отверстие шириной с большой палец. Отверстие выглядело как естественное образование и чем-то даже напоминало пупок. Возникло сильное желание засунуть палец внутрь.
– Я бы не советовал, – произнес Степан. – Поговорить не даст. Включишь позднее.
Василий прислушался к дыханию расслабленно стоящей Ольги. Судя по всему – просто спит. Но было непонятно, как она может спать стоя, опираясь лишь лбом на дверцу холодильника.
– Это чудище… Оно случайно дуба не даст? – спросил Василий, повернувшись к Степану. – А то… Не хотелось бы с трупом возиться.
– Не беспокойся, – ответил Степан, доливая водку в стаканы. – Для них это нормально.
Василий пожал плечами и вернулся на излюбленное место у окна.
На этот раз чокнулись и захрустели солеными огурцами.
– Что тебе надо, мурзилка? Зачем следил за мной? – нарочито грубым тоном задал Василий два вопроса подряд, глядя в окно.
Рука Степана, державшая стакан, дрогнула, и он поставил его обратно на стол.
– Василий, – неловко кашлянув, сказал он – Я просто хотел убедиться, что… Что у тебя все в порядке. Вопрос очень деликатный, ты постарайся… спокойно отнестись. У меня к тебе письмо от бабушки.
– Степа, – усмехнулся тот, – бабуля давно умерла. Есть что-нибудь более деликатное?
Степан, сохраняя серьезность, приподнял рубашку, под которой обнаружилась поясная кожаная сумка, вытащил из нее конверт из вощенной бумаги. Вскрыл его, достал сложенный вчетверо листок с пожелтевшими краями. Развернул и протянул Василию.
Тот взглянул на бумажку и увидел несколько рукописных строчек, написанных посередине аккуратным бабушкиным почерком.
– «Дорогой мой Василек, – громко прочитал он. – Как ты уже знаешь, я давно умерла. Пожалуйста, поговори со Степаном, он может открыть тебе глаза на многие странные вещи, которые тебя напрямую касаются. Доверяй ему. Твоя баба Региша».
Ирония вдруг испарилась, и стало как-то неприятно вокруг и внутри. Только Василий звал ее бабой Регишей.
– Пожалуй, ты мне не нравишься, – глянул он на собеседника, – и я сейчас подумаю, как с тобой поступить.
От тона, каким это было сказано, у Степана на лбу выступила испарина. Занервничав, он суетливо плеснул в стакан еще водки, изрядно пролив на скатерть.
– Ты не так все понял, – торопливо проговорил он. – Мне просто поручено рассказать тебе… О тебе… Некоторые вещи…