Книга магов (антология)
Шрифт:
«Возможно, ваше мнение об этом человеке изменится раньше, чем вы ожидаете… мой Король», — устало подумал Готарк
Насу-Эльгад. Когда живешь на свете долго, поневоле начинаешь уставать от глупости окружающих.
Он покинул правителя и по лестнице направился вниз, во двор, к пристройке Гомбрегота.
Как выяснилось, гости уже позавтракали, и теперь господин Моррел переписывался на какие-то ученые темы с книгочеем, а Тальриб отправился к конюшням, чтобы проверить, хорошо ли устроены их кони.
— Прошу прощения, что прерываю ваш ученый диспут, господа, — произнес
«Думаю, с этим справится Тальриб. Он вот-вот должен вернуться. Если можно, просто объясните мне, где они расположены. Я же хотел бы начать занятия с принцем. Где он?» — Моррел подал ему бумажку.
— Принц? — переспросил Глава Матери-Очистительницы. — Наверное, завтракает.
— Ошибаетесь, — сухо сказал Эллильсар, появляясь в дверном проеме. — Я уже позавтракал и пришел заниматься. Надеюсь, сударь, не помешаю?
— Ну что вы, принц! — вскинул руки Готарк Насу-Эльгад. — Разумеется, нет! Занимайтесь на здоровье; а я, с вашего позволения, отправлюсь дальше, у меня ведь много дел. Вот только объясню господину Моррелу, как ему найти свои комнаты.
— Объясните и ступайте. — Эллильсар повелительным жестом отпустил Насу-Эльгада, и тот, переговорив с Моррелом, ушел прочь, к конюшням, с досадой размышляя о том, что мальчик на самом деле взрослеет — увы. Распятый Господь наш взвалил на согбенные плечи Главы Матери-Очистительницы слишком тяжкую ношу — как бы не споткнуться…
— С чего начнем занятия? — спросил принц, глядя прямо в глаза своему новому учителю. Тот взял перо, начертал на пергаменте: «Начнем мы с того, что я стану понемногу учить тебя языку жестов. Одновременно займемся уроками мечного боя, тем более что для этого у тебя есть неплохой клинок. Если не возражаешь».
— Даже если я буду возражать, вы ведь не воспримете эго всерьез?
«Почему нет? Если твои аргументы будут достаточно убедительны…»
— В том-то все и дело. У меня нет особых аргументов, просто хочется скорее взяться за меч, а язык жестов… Не знаю. Может быть, потом?
Руки Моррела взлетели в воздух, изображая какой-то знак. Потом вернулись к перу: «Это означает «сейчас». Запоминай, я не стану повторять дважды. Ты должен понимать, что я хочу сказать, это важно, тем более — на уроках. Как я смогу объяснить тебе тонкости? — не изводить же пергамент в таких количествах!»
Наморщив лоб, принц попытался воспроизвести жест Моррела. Тот покачал головой, показал еще раз. Со второй попытки у Эллильсара получилось значительно лучше.
Гомбрегот с улыбкой наблюдал за всем этим, подняв кверху тонкие выгоревшие брови:
— Ты всегда хватаешься за все новое с рвением. А потом — что происходит потом? Тебе становится скучно.
— Конечно. Что интересного в логике или в философии? И в этих твоих дурацких законах физики?
Моррел снова что-то написал на пергаменте.
«Дурацких? А как ты намерен управлять королевством без знаний логики? Мальчик, ты не прав».
Эллильсар сглотнул. Не так
— Извини, — сказал он. — Я ошибался.
«Что же, пойдем, проверим, насколько тебя увлекут уроки мечного боя. Но учти: после ты отправишься к Гомбреготу учить логику»,
— Я согласен.
Книгочей проводил их взглядом и смущенно кашлянул: надо же, мальчик на самом деле взрослеет! Прямо колдовство какое-то!
* * *
Жара не отпускала Зенхард. Перед нею были одинаково равны крестьяне и бароны. Вот только если высокие господа, отдуваясь, собирались в дорогу, назад к своим поместьям и замкам, то смерды занимались хозяйством. Ведра да бадейки с теплой водой переправлялись на поля и огороды, чтобы хоть ненадолго задержать жизнь в высыхающих стеблях.
Сушь. Страшное слово. Для некоторых — смертельное.
Бнил все-таки сбежал.
Первым это обнаружил Юзен. Парень пошел к соседу, чтобы одолжить сушеных листьев кровостоя — Шанна поранилась и поэтому не могла работать. Конечно, они с отцом и сами перебедовали бы эти дни — перебедовали бы, если б не сушь. А так без помощи матери не обойтись — вот и побежал.
Постучал, вошел — но никого уже не застал.
Внутри все выглядело так, словно хозяева отлучились совсем ненадолго. Но нет, исчезло то, без чего каждый дом — не дом, а пол дома: исчезли образа из Божьего угла. Юзен насторожился. Теперь, присмотревшись как следует, он видел, что пропало еще несколько вещей, среди них — маленькая шкатулочка, доставшаяся Бниловой жене от бабушки, и деревянная лошадка — любимая игрушка Стэника, без которой тот и шагу не ступил бы. Ну и, натурально, предметы, более важные в хозяйстве, но не такие запоминающиеся. Вон и топора нет.
В дом, хотя тот и стоял с закрытыми ставнями и дверью, каким-то немыслимым образом уже пробралась жара. Выходит, сбежал Бнил еще вчера вечером, сразу после того, как появились Моррел и Тальриб. Сбежал и прихватил всю семью.
С этакой новостью следовало отправиться к Римполу, старосте деревни.
Тот лишь пожал плечами.
— Плохо. Обратно его не возвернуть. Придется идти в город, докладать об этом Грабителям. Плохо, но ничего не поделаешь.
И, собравшись, ушел в Зенхард.
Новость успела облететь деревню. Многие испуганно прятали все, что можно было спрятать; косились на каменные стены, на красную башню за ними: «Что-то теперь будет?»
Наверное, ничего особенного бы и не было, так, позлобствовали бы Губители с Грабителями, позлодействовали да уехали. Бнил бы спасся, осел в лесах, примкнул к какому-нибудь вольному братству и встречал на дорогах денежных господ… пока однажды его самого не встретили бы Губители. Но это лето выдалось неудачным для черни. И, наверное, так желал Распятый Господь наш, чтобы староста Римпол рассказал о плохой новости в присутствии гостей Короля, как раз собиравшихся разъезжаться по домам.