Книга магов (антология)

Наумова Марина Всеволодовна

И селяне, согнанные сюда Губителями, и городской люд отшатнулись прочь. Вовремя. На помост привели семью сбежавшего смерда, после чего стражники оцепили и помост.

Король встал, громко произнес:

— Начинайте!

Кто-то прикоснулся к его руке. Правитель недовольно посмотрел в ту сторону — это почтительно кланялся смуглокожий спутник нового учителя.

— В чем дело?

— Мой господин спрашивает: неужели вы позволите этим смердам умереть просто так? Без, так сказать, поучения; ведь не все знают, за что эти трое подвергаются казни. Кому нужны неверные мысли о правосудии Короля?

— Твой господин очень умен, — нахмурился

правитель. — Если бы он не был нем, я бы удостоил его чести произнести эти «поучения».

…Толпа выслушала Короля молча, только медведь ворочался в клетке, рычал и косился на свои будущие жертвы. Взгляды всех были прикованы к помосту с пленниками. Почти всех.

Господин Готарк Насу-Эльгад, слышавший, что говорил Тальриб Королю, с интересом наблюдал за немым учителем принца.

Моррел стоял с опущенными руками, его голова была чуть приподнята, и глаза смотрели в звездное небо. Похоже, господин учитель молился. Но кому, как не Главе Матери-Очистительницы, знать — люди не молятся с таким выражением лица.

С таким выражением лица проклинают.

* * *

Назавтра гости таки разъехались. Этому предшествовал пир; порядком захмелевшие господа бахвалились своими подвигами: «Я первый заметил» — «Нет, это я увидел, как они бежали» — «Черт, а девка ничего себе, поспешили мы ее, медведю-то, еще б разок…» — «…твари, все они — твари, ты видел? что медвежьи глаза, что смердовы — одно — ненависть, а…» — «…вовремя. Потому что еще чуть-чуть, и толпа бы просто не выдержала. А так — удалились с достоинством…» Дам на это застолье не пригласили, однако же пригласили принца и Моррела с Тальрибом. Они особого участия в разговорах не принимали, но и сидеть сиднем не получилось бы. Так, всего понемножку.

Наутро у многих настроение было паршивое, липкое. Когда Король уехал проводить своих гостей «до первого поворота», Моррел попросил Эллильсара надеть костюм для конных прогулок и дожидаться его во дворе. Перед тем как сесть в седло, он взмахнул пальцами, передавая что-то своему смуглокожему спутнику. Принц с удовольствием отметил, что уже различает два знака: «прав» и «подожди».

Троица покинула двор башни и выехала в город.

Миновав городские ворота, Моррел направил коня по знакомому пути, к деревне. Эллильсар растерянно оглядывался по сторонам, не понимая, что же хочет показать ему учитель.

Поля и огороды — с высохшими поникшими листьями, со вспотевшими, перемазанными в земле с ног до головы крестьянами, которые даже не поднимают взгляд, когда высокие господа проезжают мимо.

Засуха. Сушь.

Моррел достал пергамент и перо.

«Смотри на это хорошенько. Через несколько лет ты потребуешь у меня объяснений всему происходящему — вот почему сейчас тебе необходимо запомнить эту картину. И подумать над всем самому. Смотри».

— Но почему это происходит?

«Смотри. Это — Сушь. Именно так, с большой буквы. Крестьяне верят, что такая беда приходит раз в век, когда люди на земле перестают верить в Бога. Дьявол, чьи узы в этом случае слабеют, забирается на небо, чтобы напиться. Он находит Божественный родник и, припав к нему пересохшими губами, пьет; и родник мелеет, ибо жажда Дьявола неистребима. И дождь не проливается на землю, всю воду выпивает Дьявол. Это происходит до тех пор, пока люди опять не начинают верить в Бога. Иногда Сушь длится неделю, иногда затягивается на годы».

— Вот

ты и дал объяснения, — заметил принц.

Моррел отрицательно покачал головой.

Работавший на одном из огородов парень внезапно вскинулся, мгновение раздумывал, а потом побежал в их сторону, смешно размахивая руками.

— Простите, высокие господа, что задерживаю вас, но… — Он смущенно посмотрел в лицо немого учителя, перевел взгляд на Тальриба. — Позапрошлой ночью вы изволили щедро заплатить за мою грошовую услугу. Я безмерно благодарен вам, только… Видит Бог, я предпочел бы вернуть вам тот мешочек, а получить вместо него такой же, наполненный медяками! Посудите сами, господин, что делать мне с червонным золотом? — Ни продать, ни заплатить сборщикам налогов!

Тальриб нахмурился, но мелькание рук немого остановило резкие слова, готовые слететь с языка.

— Мой господин считает, что ты прав. Получи-ка. — Порывшись, смуглокожий отыскал-таки худенький мешочек с медяками и швырнул смерду.

— Подождите, я мигом. Тотчас же верну вам золото!

— Не стоит, — остановил его Тальриб. — Авось и оно когда-нибудь пригодится.

Не слушая благодарностей, высокие господа отправились дальше, а парень так и остался стоять в дорожной пыли, глядя на кожаный мешочек в своих ладонях. Теперь можно было не бояться Грабителей. Теперь…

Удивленная Шанна, присмотревшись, заметила, что по щекам сына текут слезы — самые настоящие слезы. А три всадника уже растаяли в сухом дрожащем воздухе, словно их и вовсе не было.

Часть вторая

Очень быстро Зенхард надоел королю, и тот отправился обратно в столицу. Эллильсар, наоборот, не хотел ехать в Кринангиз; что же, Король пожал плечами, оставил в башне половину гвардейцев и уехал, распростившись с Готарком Насу-Эльгадом и повелев ему беречь сына, как… зеницу ока? что вы! — намного тщательнее!

Главе Матери-Очистительницы это не составляло труда. Раздражало одно — все больше и больше времени наследник престола проводил с немым учителем, а разобраться в этом человеке Готарк Насу-Эльгад до сих пор не мог. Шпионы докладывали, что Тальриб и Моррел переговариваются только на языке жестов; даже с принцем они все чаще и чаще используют именно его, пренебрегая звуками. А при таких условиях — много ли поймешь?

Глава Матери-Очистительницы недовольно морщился и подумывал о том, не нанять ли себе учителей этой самой «безмолвной речи», но другие, более важные заботы отвлекали внимание. В связи с Сушью, которая не желала прекращаться, участились случаи ереси; несколько раз вспыхивали бунты, восстания. Мать-Очистительница очищала оступившихся, как могла, вытягивая из их бренных тел грехи вместе с признаниями в совершении оных.

Тяжелое время, тут не до немого учителя. Да и, признаться, ничего крамольного за Моррелом замечено не было. Эллильсар же если и изменялся, то только в положительную сторону.

Казалось бы, все в порядке, но Готарк Насу-Эльгад чувствовал: ничего не в порядке. Слишком уж нормально вел себя странный немой, слишком уж порядочно: в порочных связях не замечен, горячительными напитками не злоупотребляет, не сквернословит (этот пункт донесений неизменно вызывал у Главы Матери-Очистительницы ироническую усмешку), даже в азартные игры не играет. «Впору думать, что это Ангел спустился с небес, дабы помочь нам в тяжкий час», — мрачно хмыкал Насу-Эльгад.