Книга магов (антология)

Наумова Марина Всеволодовна

— Постойте, — молвил Ласвэлэд, герцог Эргфельдоса. — А не поохотиться ли нам, господа?

Остальные ответили шумным одобрением — развлечения высокие господа любили. Сам Король затею оценил, велел седлать коня, и вскоре свора… свита правителя и сам он, на высоком породистом жеребце черной масти, выехала из ворот башни и направилась в леса, за беглым смердом и его семьей. Высоким господам было не впервой развлекаться подобным образом.

* * *

Как

выяснилось, принц обладает некоторыми навыками обращения с мечом: Эллильсар довольно сносно ставил защиту и неплохо атаковал. Конечно, неплохо для своего возраста. Моррел, обнаженный до пояса, легко отражал его атаки, но иногда нарочно замедлял движения, повторял еще раз, чтобы принц понял, в чем его ошибка.

Так они занимались некоторое время. Поначалу немой учитель ощущал на себе словно чей-то взгляд откуда-то сверху, из окон башни или даже выше, — но вскоре это прошло. Остались спрессованный душный воздух двора, в котором ты двигаешься, словно в кипящей воде, пыль под ногами, удивленные «ишь ты!» прислуги, уважительно-завистливое хмыканье высоких господ.

Потом что-то произошло у конюшен. Король лично вызвался ехать; лорды оставили своих дам и слуг, вскочили на лошадей, умчались прочь.

Моррел прервал занятие и попросил Эллильсара подождать, а сам подошел к стоящим в растерянности дамам. На клочке пергамента, извлеченном из кармана брюк, он начертал: «Что произошло?»

Дамы смущенно поглядывали на обнаженный торс Моррела. Не одна из них бросала в сторону этого непонятного человека достаточно откровенную улыбку, но он сейчас ждал другого. Ему нужен был ответ.

— Простите, леди, кажется, мой учитель спрашивал вас о чем-то, — вмешался Эллильсар.

Одна из дам, молоденькая жена Ласвэлэда, присела в реверансе:

— О да, ваше высочество. Они уехали на охоту. Сбежал какой-то смерд из деревни.

«Вот, — подумал Моррел. — Вот оно. Началось».

— Не слишком вежливо с их стороны, — заметил Эллильсар. — Что же, думаю, ваш отъезд откладывается. Прошу всех возвращаться в свои комнаты. Я прикажу слугам, чтобы они распаковали вещи. Все-таки в отсутствие отца кто-то должен позаботиться о гостях.

Когда этот вопрос был улажен, принц обернулся к Моррелу:

— Ты, наверное, хотел бы поехать с ними?

«А ты?»

— Не знаю. Раньше меня не брали на подобные увеселения, поскольку я был мал. Теперь… знаешь, один раз я видел отца, когда он только вернулся с такой… охоты. Я, наверное, не должен этого говорить, но… Понимаешь, его глаза горели, словно он — хищный зверь, который только что напился крови своей жертвы. Это было страшно. Тогда мне показалось, что в него вселился Дьявол. А потом, когда они пытали этого беглого смерда….

«Значит, ты поймешь, если я отвечу тебе, что тоже предпочитаю быть здесь».

— Позанимаемся еще?

«Достаточно».

— Тогда, может быть, ты расскажешь мне, что написано на клинке? — Принц поднял меч и указал на полустертые

слова, оттиснутые в металле.

«Нет. Во-первых, потому, что ты должен быть наказан, — никто никогда не ставит клинок острием на землю и не опирается на него. Этим ты выказал неуважение к оружию. Во-вторых, сейчас не время говорить об этой надписи. Настанет срок, и ты все узнаешь — но не раньше».

— А что же мы будем делать сейчас? — насупившись, спросил принц.

«Ты — учить логику Толзона. У меня — свои дела. Вечером позанимаемся еще».

Моррел оставил двор и отправился в свои комнаты. Тальриб при появлении немого скупо улыбнулся, отодвинул висящий на стене гобелен и указал куда-то в каменную кладку. Присмотревшись, можно было обнаружить несколько отверстий — для уха и для глаз. Моррел одобрительно кивнул, его руки взлетели вверх, заплясали в воздухе. Тальриб так же безмолвно ответил. Переговорив, они отправились вниз — знакомиться с устройством башни и искать трапезную, повергая в трепет оставшихся без мужей высоких леди.

Впрочем, ни одной из них так и не удалось познакомиться ближе со странными мужчинами, растревожившими их накрахмаленное воображение. К вечеру вернулись охотники, да не просто вернулись, а с дичью. Бнил, его жена, десятилетний сын — привезли их всех. Бнила заставили бежать на веревке, он, как только оказался во дворе, рухнул в пыль, и его насухо стошнило. Видимо, все, что можно, желудок исторг в пути.

Окровавленный, со следами побоев, со сбитыми в кровь ступнями, смерд лежал посреди двора, корчась в судорогах. Король приказал немедленно соорудить эшафот и согнать крестьян к нему, а также — горожан, сколько будет возможно.

— И еще, — сказал он, поразмыслив. — Привезите туда клетку с медведем. Да-да, с Буяном, с ним самым.

И улыбнулся.

Видевший эту улыбку сын Бнила завопил так, что сам Король вздрогнул.

— Сообразительная тварь, — процедил он, спешиваясь.

Больше не было сказано ни слова, но тихие перешептывания длились до самой ночи, пока наконец правителю не доложили, что приготовления закончены. Тогда он приказал всем отправляться на «увеселение».

— Ты пойдешь со мной? — спросил Эллильсар у Моррела.

«Да, мальчик. Я пойду туда, пускай даже мне этого очень не хочется. В конце концов, я твой учитель, а это — урок, так что смотри внимательно. Хорошенько смотри, а завтра утром мы закончим сей урок. Пока же — смотри».

Плотники потрудились на славу; специальное возвышение, оцепленное стражниками, было предназначено для Короля и прочих высоких господ.

Посреди площади стоял помост с просторной клеткой. В клетке лежал огромный ком шерсти. Раздраженный окружающим шумом и огнями, он принялся недовольно ворчать — тогда все, даже чернь, ни разу не видевшая лютого заморского зверя живьем, догадались: медведь. В подтверждение этого тварь поднялась на задние лапы и заревела — тоскливо, надсадно.