Книга стихов
Шрифт:
под моим окошком клен один
с легкомысленно кудрявой головою.
Без дождя свежа его листва,
вьются пчелы, рядом строя соты.
И для проявленья естества
не нужны ему мои заботы.
Знаю каждый вздох его и взгляд.
Ах, какого вымахал он роста!
Ветер дует -- семена летят.
У него все в этой жизни просто.
1993 г.
* * *
Трещат
как много слов у жителей Земли!
Как много в мире разных языков --
язык людей, животных и богов.
Из перепалки осени с зимой,
из спора между небом и землей
мне почему-то хочется извлечь
живую человеческую речь.
Весь мир словами можно объяснить,
за слово можно даже полюбить.
Но чтоб тебя, мой милый друг, обнять,
мне надо слов совсем не понимать.
1993 г.
ГЛАЗА МОЕЙ СОБАКИ
Миндалевидные, ресницами ловимые,
загадочные, грустные, ранимые.
Два темных ока -- лежбище теней --
живут в молочной тишине своей.
Мерцающие за ветвями сливы,
светила, создающие приливы,
в каштановой изнеженной стране,
где море ласки обещают мне.
Там радуются счастью человека.
Храни вас Бог, храни вас третье веко,
ползущее из палеоглубин
прозрачным панцирем неотвратимых льдин.
За слабой дымкой вашей пограничной,
за тканью сетчатой, за кротостью привычной
луч солнечный заканчивает путь.
Уже не вырваться, назад не повернуть.
1993 г.
ПАМЯТИ САРИЭН
Ах, какие ножки, ах, какие глазки!
Слушать ей хотелось и стихи, и сказки.
Так она послушна, так она любима --
быть одной на свете ей невыносимо.
Знает она больше, чем любой прохожий,
даже чем вот этот, с очень умной рожей,
ведь ее ни разу ни за что не драли.
Этим и гордилась. Ее Сари звали.
Если уж резвится -- до изнеможенья,
если извинится, то до уваженья.
Я -- ее подруга, ею восхищалась.
Как она со мною тонко обращалась!
Не нужны ей были ни слова, ни жесты,
глупыми казались ей людские тесты.
Лучшая награда для нее -- сарделька.
Ведь она такая умная эрделька!
Жили мы когда-то с ней в одной квартире...
Быть она хотела самой верной в мире.
1993 г.
НАСЕКОМОЕ
За
небесный скиталец в окно заглянул.
Он крылья уверенным жестом сложил
и взглядом не двигаться мне предложил.
Сверкали огромных фасеток глаза,
как будто сюда надвигалась гроза.
Но он был спокоен, протяжно вздохнул
и цепкую лапку ко мне протянул.
Смотреть на него больше не было сил,
хотя, может быть, он защиты просил,
а может быть, просто устал от всего.
Но я испугалась молчанья его.
1993 г.
ВОРОНИЙ ГЛАЗ
(Очень грустная трава)
Шум листвы над головою,
нежный запах спелых слив.
Над фасолевой грядою
шмель выводит свой мотив.
Кто малиновые дебри
перелезет, тот -- мертвец.
Там пасутся злые вепри,
волки глупых жрут овец.
Там огромные собаки
рыщут в поисках детей,
леопарды-забияки
сразу прыгают с ветвей.
Людоеды ходят скопом.
Зазевался -- и в мешок.
А потом едят с укропом
всех под самый корешок.
Я туда ходить не буду --
я тихонько подкрадусь.
Погляжу туда отсюда,
сливами вооружусь.
Посмотрю одним глазочком...
Что такое? Вот-те раз!
Там ворона потеряла
свой любимый правый глаз.
Долеталась, доглазела!
Правы взрослые вполне.
Я на грядку плакать села --
жалко птичку было мне.
1993 г.
* * *
Как было хорошо тогда!
Дожди водили дружбу с нами,
а полуночная звезда
сверкала чистыми лучами.
И мы, рожденные в ночи,
ее лучи воспринимали.
Светили пламенем свечи
и всеми чувствами сияли.
На этом небе мы одни --
счастливые посланцы ночи.
Но шли за нами злые дни
и разрывали небо в клочья.
1993 г.
* * *
Встретились, сошлись, поговорили.
Выпили хорошее вино.
Сигаретку вместе покурили.
Посмотрели в грязное окно.
Но и этого с меня довольно,
глупостями больше не сорю.
Ты меня не видишь -- это больно.
И не слышишь, что я говорю.
Не смеюсь -- поэтому ты шутишь.