Книга стихов
Шрифт:
для краснеющих клюквой болот.
Осень -- это последняя ласка
в ожиданье кровавых охот.
Это время сходящихся в стаю
молодых и матерых волков.
Это время, которое знаю,
сторонясь вездесущих стрелков.
1993 г.
ПАМЯТНИКИ
На старой улице Советской,
где нет ни мира, ни труда,
вожди с восторженностью детской
зовут неведомо куда.
Толпятся
у скверов и библиотек.
Им дела нет до нашей злости,
им надо отстоять свой век.
Как много требует отваги
коммунистическая даль!
Окаменевшие бедняги,
за все-то вас сегодня жаль.
1993 г.
КРОВЬ
Теплая, соленая, живая,
красная, как древний океан,
в руслах вен, меня не замечая,
из далеких добиблейских стран
кровь течет -- по замкнутому кругу,
сквозь меня, в другие времена,
слушая небесную подругу
с именем космическим Луна.
Ради шутки или интереса
нужен ей неблизкий этот путь?
Почему в крови моей железо,
а не медь, не марганец, не ртуть?
Красная-прекрасная такая,
в унисон тебе шумит прибой.
Но когда идет волна крутая,
страшно море сравнивать с тобой.
1993 г.
* * *
Не грязной жадной побирушкой --
хочу хозяйкой быть земле.
Хочу мужчинам быть подружкой,
не помышляющей о зле.
Для этой девочки богиней
хочу остаться навсегда.
Хочу понять рисунок линий,
что чертит мне моя звезда.
Хочу быть формулой соцветий,
зрачком -- невидящим глазам.
Хочу знакомой быть планете,
любимой внучкой -- небесам.
Друзьям хочу быть вечно новой,
любимому -- душой родной.
К заблудшим людям -- не суровой,
и милосердию -- сестрой.
1993 г.
* * *
Из каждого глотка весны
растят в себе пыльцу тычинки.
Сосут растительные сны
из листьев жадные личинки.
Презрев подводное жилье,
парят над озером стрекозы.
И точат хищное копье
предусмотрительные осы.
Но ничего они не ждут,
какими мерками ни мерьте.
Никто не говорит про труд
и жизнь, что будет после смерти.
1993 г.
РЫСЬ
В
по-весеннему цвела.
Небо -- голубым навесом,
вся черемуха бела.
Пахло дегтем, лошадями.
Я смотрела на зверье.
Поднималось над лесами
лето пятое мое.
Птицы пеньем заходились
и, наверно бы, зашлись.
Вдруг дубы зашевелились --
спрыгнула на землю рысь.
Хоть смотрели друг на друга
мы всего лишь только миг,
дикая моя подруга,
я запомнила твой лик!
Ну, а ты меня узнаешь?
Вот поеду я зимой...
Шуткой ты не испугаешь
меня больше никакой.
Рысья шкура серебрится,
будто в небе Млечный Путь...
Если встретимся, сестрица,
то обняться не забудь!
1994 г.
ЩЕНОК
Молока попьет -- и на бочок.
Не собачка -- маленький бычок.
Не умеет лаять и рычать,
а умеет лишь одно -- мычать.
Будет он веселым и большим.
Будет он таким, как мы решим.
А пока он слабенький щенок
и без мамы очень одинок.
Мы -- страшилища. Но это не беда!
Вот тебе игрушка, вот -- еда.
Грустный хвостик и печальный глаз...
Как ты, глупенький, еще полюбишь нас!
1995 г.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ СОБАКИ
"Придет серенький волчок..."
Что ты знаешь, когда так глядишь на меня,
слов каких твое сердце ищет?
Где-то лодка плывет в золотых камышах,
и голодный Анубис рыщет.
Дай мне теплую лапу твою, малыш,
мы с тобою пока что вместе.
Слишком тихо со мной ты опять говоришь,
слышу я только запах шерсти.
Может быть, так и надо: всегда служить
без печали, без слов, без меры.
Не гадать, не предвидеть, а просто -- жить
по законам своей же веры.
Не считать, сколько сделали мы добра.
Вседозволенность только бесит...
Никого не забудет сын Бога Ра --
на весах наши души взвесит.
1995 г.
ЭРДЕЛЬТЕРЬЕР
Как солнце июля, он ярок.
Он нужен, как добрая весть.
Он дорог, как ценный подарок.