Книги крови V—VI: Дети Вавилона
Шрифт:
Шум приближался. Опасаясь за свою жизнь, Баллард поднялся на ноги и попятился к стене. Рычание, крики и визги продолжались, и каждую секунду он ожидал, что его настигнет либо пуля, либо какое-нибудь чудовище. Он добрался до стены живым и попробовал вскарабкаться на нее. Однако сил не хватило. Ему ничего не оставалось, как идти вдоль стены до калитки.
За его спиной продолжался карнавал масок и превращений. Его помутившееся сознание на мгновение обратилось к Мироненко. Переживет ли он или кто-нибудь из его стаи эту бойню?
— Баллард, — произнес голос из тумана. Он не
Он почувствовал укол в шею: человек подошел сзади и ввел иглу.
— Спи, — сказал голос, и с этими словами пришло забытье.
Поначалу он не мог вспомнить имени этого человека. Мысли блуждали, как потерявшийся ребенок в поисках родителей, хотя говорящий постоянно взывал к его вниманию и обращался к нему, как к старому другу. И правда, искусственный глаз человека казался Балларду знакомым: он двигался значительно медленнее второго. Наконец вспомнилось и имя.
— Вы Криппс, — сказал Баллард.
— Безусловно, я Криппс, — ответил тот. — Что, память пошаливает? Не волнуйся. Я ввел тебе успокоительное, чтобы ты не свихнулся. Хотя, думаю, это излишне. Ты держался молодцом, Баллард, несмотря на явные провокации. Когда я думаю о провале Оделла…
Он вздохнул.
— Ты что-нибудь помнишь из последней ночи?
Сначала перед мысленным взглядом Балларда было лишь слепое пятно; потом воспоминания стали всплывать одно за другим. Огромные фигуры, движущиеся в тумане.
— Парк, — сказал он.
— Я вытащил тебя оттуда. Одному богу известно, сколько людей там погибло.
— Еще один… русский?..
— Мироненко? — подсказал Криппс. — Я не в курсе. Я отстранен от должности, ты же знаешь. Рано или поздно мы снова понадобимся Лондону. Особенно теперь, когда они знают, что у русских есть служба, подобная нашей. Мы, конечно, разведали об этом, а потом, после того как ты встретился с Мироненко, заинтересовались им. Я устроил наше свидание. И когда я увидел его лицом к лицу, я уже знал Что-то было в его глазах. Какой-то голод.
— Я видел, как он переменился…
— Да, зрелище не для слабонервных, верно? Освобожденная энергия. Мы разработали программу, чтобы обуздать эту энергию, заставить ее работать на нас. Но есть трудности с контролем. Нужны годы подавляющей терапии, шаг за шагом истребляющей желание трансформации — так, чтобы в итоге получился человек со способностями зверя. Волк в овечьей шкуре. Мы думали, что справились с задачей. Что, если убеждения не удерживают человека в подчинении, должен действовать болевой отклик. Но мы ошиблись. — Криппс встал и подошел к окну. — Теперь придется начинать сначала.
— Саклинг сказал, что вы ранены.
— Нет. Просто понижен в должности. Меня снова вызывают в Лондон.
— Но вы ведь не собираетесь туда?
— Теперь собираюсь, когда нашел тебя. — Он оглянулся на Балларда. — Ты — мое алиби, Баллард. Ты живое доказательство того, что моя методика жизнеспособна. Ты несешь знание о своем состоянии, хотя терапия еще не завершена.
Он снова повернулся к окну. Дождь хлестал в стекло, и Баллард почти физически
— Мироненко сказал, что…
— Забудь Мироненко, — сказал Криппс, — Он мертв. Ты — последний из старой команды. И первый из новой.
Внизу раздался звонок в дверь. Криппс посмотрел из окна на улицу.
— Все в порядке, — сообщил он. — Делегация. Прибыли умолять нас вернуться в Лондон. Ты должен быть польщен. — Он пошел открывать дверь. — Оставайся здесь. Не нужно, чтобы тебя видели сегодня. Ты утомлен. Пусть подождут, а? Пусть попотеют.
Баллард слышал, как Криппс спускается по лестнице. В дверь снова звонили. Он встал и подошел к окну. Свет предвечернего неба казался таким же утомленным, как и сам Баллард; несмотря на нависшее над ним проклятие, он и город все еще оставались в гармонии. Внизу на улице из-за машины появился человек и подошел к входной двери. Даже в этом ракурсе, под острым углом, Баллард узнал Саклинга.
В прихожей послышались голоса. Кажется, с появлением Саклинга обстановка стала накаляться. Баллард подошел к двери и прислушался, но его отупевший от медикаментов мозг не вникал в смысл разговора Он молил бога, чтобы Криппс сдержал свое слово и не выдал его. Он не хотел стать таким же монстром, как Мироненко. Какая свобода, если станешь чудовищем? Это другой вид тирании. Он не желает быть первым в новой ударной группе Криппса. Он не принадлежит никому, даже самому себе. Он безнадежно потерян. Разве не так; говорил Мироненко при их первой встрече: человек, не чувствующий себя потерянным, потерян? Уж лучше существовать в сумеречном пространстве между двумя состояниями, находя компромиссы в сомнениях и двусмысленности, чем страдать от определенности темницы.
Голоса внизу становились все более раздраженными. Баллард открыл дверь, чтобы лучше слышать. До него донесся голос Саклинга, язвительный и угрожающий.
— Все кончено, — говорил он Криппсу. — Ты что, по-английски не понимаешь?
Криппс попытался возразить, но Саклинг грубо оборвал:
— Или ты пойдешь сам, как джентльмен, или Гидеон и Шеппард тебя выволокут. Что ты выбираешь?
— В чем дело? — возмутился Криппс. — Ты никто, Саклинг. Ты смешон.
— До вчерашнего дня, — ответил тот. — Теперь кое-что изменилось. Один раз везет и собаке, не так ли? Ты должен знать об этом особенно хорошо. На твоем месте я бы надел плащ, на улице дождь.
После минутной паузы Криппс сказал:
— Хорошо. Я иду.
— Хороший мальчик, — издевательски ласково сказал. Саклинг. — Гидеон, проверь наверху.
— Я здесь один, — сказал Криппс.
— Не сомневаюсь, — отозвался Саклинг и снова повернулся к Гидеону. — Пошевеливайся!
Баллард слышал, как кто-то сделал несколько шагов по коридору, а затем — резкие движения нескольких человек. Криппс совершил попытку к бегству или набросился на Саклинга, одно из двух. Саклинг что-то выкрикнул, завязалась борьба Затем, покрывая шарканье ног, прозвучал выстрел.