Княгинины ловы
Шрифт:
– Хороший, хороший, - погладил его по холке боярин, потом взял коня под уздцы и повел к Елене.
– Вот, княгинюшка, прими, - протянул он поводья.
– Предатель, - утирая слезы, отвернулась Елена.
– Все меня предают, даже комонь.
– Ты что? Комоня ко мне ревнуешь?
– засмеялся Димитрий.
– Да я ж его сосунком еще знал, вырос на моих глазах.
– Вот и забирай его себе.
– На Ретивого тогда садись, а я уж на Яром.
– Вы бы поспешали, ехать надо, - переживал Вышата.
Елена быстро вскочила на Ретивого, ласково погладила
Ветер стих, опять установилась пугающая тишина. Потом впереди послышался какой-то шорох, который перерос в нарастающий гул. И тут припустил дождь, навалился густой непробиваемой стеной, такого ливня не припомнила даже старая Акулька. Быстро прибывающая вода стала мелкими ручьями переливаться через лесную тропу. Вскоре ручьи превратились в сплошной поток.
Но отряд насквозь промокших людей упорно продолжал двигаться вперед. Все понимали: остановиться - значит увязнуть, попасть в ловушку. Болотная землица опасна: когда ведрено [1], схватывается камнем, и молотом не расшибешь, а прольется дождь, так раскисает до вязкой жижи.
Димитрий молча, не спрашивая, накинул корзень на плечи Елене. Она повернула голову и сказала: «Благодарствую». «Чтобы ей еще такое отдать, чтобы она меня еще раз поблагодарила?» - улыбнулся Димитрий.
То, чего все так опасались, все же произошло: колеса начали вязнуть в грязи, телеги стали. Кмети спешились и поднавалились на борта. Движение медленно продолжилось. Так протолкали еще три версты, сменяя друг друга поочерёдно. В свой черед толкали даже бояре. Аринка с Парашей, чтобы облегчить воз, спрыгнули и пошли по северному краю дороги. Вдруг Парашка отчаянно завизжала, показывая пальцем куда-то под ноги. Несколько воев подбежали к ней.
– Висельник, висельник лежит!
– громко крикнул один из них. Все склонились над трупом. Мокрое грязное тело лежало лицом вниз, на шее болталась веревка.
– Переверните, - приказал Димитрий. Потоки дождя быстро смыли грязь с неподвижного, искаженного судорогами лица.
– Да это же Завид, тать, которого отпустили!
– тут же опознал его один из воев.
– А где ж второй?
– закрутил головой Димитрий.
– Да вон он!
– показал куда-то вверх Пахомий.
Чуть впереди, высоко над головой, на старой коряжистой березе, висело второе тело, мерно раскачиваясь под тяжестью небесной воды.
– Этот тяжелее будет, веревка, должно, не выдержала, вот под ноги нам и свалился, а так и не заметили бы.
– Видать, сходили за наградой, - мрачно изрек Вышата, - всем оружие наготове держать!
– Как думаешь, - обратился к нему Димитрий, - их убили потому, что серебро не хотели отдавать, или не поверили татям, что княгиня мертва?
– Кто ж знает, но повесили их тут для нас, для устрашения, чтоб боялись. Да вешали до бури, думали, и так увидим, а мы вот чуть не проскочили.
– Что ж делать будем?
– До равнины нам опасаться нечего, сидеть в болоте в такой дождичек в засаде себе дороже, увязнешь - не выберешься. А вот выйдем к Чернавским лугам, так там
– Надо послать вперед, к Чуриле с бортником, чтоб внимательней были, - досадливо обронил Димитрий. «Гордей бы висельников не просмотрел», - печально подумал он.
– Вперед, вперед!
– опять закричал Вышата. И снова вязкая липкая грязь затягивает колеса, крепко обнимает сапоги, старясь стянуть их с натруженных ног. Кони устало хрипят, не желая идти дальше. А вода все прибывает и прибывает.
Елена, не останавливаясь, шептала молитву Богородице. Она была убеждена, что здесь, в темноте, мокрые, грязные, затерянные в болотах люди, окруженные неведомой опасностью, могли надеяться только на помощь Небесной Заступницы.
– Равнина, - раздалось впереди.
Перед боярами появился чумазый Чурила.
– Впереди топь кончается. Землица потверже идет.
– Добрались, - устало перекрестился Вышата, - здесь останавливаемся. Дозор надобно побольше выслать.
– Ты что ж висельников пропустил!?
– накинулся на Чурилу Димитрий.
– Каких висельников?
– удивился гридень.
– Под ногами у тебя пес этот лежал, а ты мимо проскочил, а если б он живой в засаде сидел?
Чурила виновато почесал затылок.
– Бери людей да все прочешите в округе, засада может быть. Коли опасность какая, знак подайте. Да внимательней!
Чурила тяжко вздохнул и побежал исполнять приказание.
– Молод еще, опыта не хватает, рано ты Гордея спровадил, - упрекнул Вышата.
– И на заставе опытный человек должен быть, - защищался Димитрий, хотя и сам уже жалел, что рядом нет лучшего гридня.
Дождь начал стихать, он уже просто моросил, а не обваливался жестоким потоком. Елена продрогла даже под корзно и жалась к шее Ретивого, чтобы согреться. «Хоть бы там никакого врага не оказалось, и мы смогли бы развести костер», - стуча зубами, думала она.
Дважды раздался крик какой-то ночной птицы.
– Все спокойно, двинули!- узнал сигнал Чурилы Димитрий.
1. Ведрено - сухая, ясная погода.
XI. В западне.
Когда телеги, жалобно скрипя колесами, вырвались на равнину, дождь совсем прекратился. Невидимая рука разорвала пелену туч и сверху на путников смотрели яркие серебряные звезды, как будто и их умыл яростный ливень, и теперь они щедро дарили свет людям, весь день не видевшим солнца.
К югу, по левую руку, до самого горизонта, продолжала тянуться бескрайняя топь. С десной стороны к Утице убегал лес, перемежаемый небольшими лужицами болот. А посередине простиралась долгожданная равнина, изрезанная балками и вздыбленная холмами. Это междуречье Чернавы и Утицы. При такой хорошей снежной зиме, как выдалась нынешняя, весенний разлив затапливал все кругом и две реки ненадолго соединялись в один широкий поток. И расстояние из этого угла, что до Чернавы на запад, что до Утицы на север было одинаковым - полдня пути для нагруженных возов. Не спеша, при свете звезд путники к утру могли бы уже выйти к ладьям, но люди смертельно устали и нуждались в отдыхе. Выступить решили на рассвете.