Княгинины ловы
Шрифт:
– Что ж ты теперь и головы в мою сторону не повернешь?
Красавица молчала.
– И разговаривать со мной не станешь?
Она не ответила.
– Вот как захочешь со мной поговорить, я так тоже вот отвернусь да губы надую, - пригрозил он, и увидел, как Елена слегка улыбнулась. «Не сильно она на меня и обижается, так для вида, вот если бы наедине остались, так уже миловались бы. Это она при Аринке себя несет. Ладно, до вечера подожду».
– Ну, не хочешь отвечать, так и не надобно, - и он
– Правильно ты, княгинюшка, его от себя прогнала, - не удержалась от замечания Аринка.
– Что ты все лезешь ко мне, праведницей себя считаешь, грешницу княгиню на путь истинный направляешь?!
– Да, что ты, княгинюшка, да я...
– Да ты вот сама, святая наша, на дворе вчера с Чурилой оставалась, глазами в него стреляла, заигрывала.
– Ничего я такого не делала, братишку Забавы только разглядывала, похожи они больно, - разволновалась Арина.
– Да, и с гриднем не перемигивалась?
– Нет.
– А что ж он тогда в ножки сегодня мне падал да в жены тебя просил? Говорит, сохнет по мне девка, так и я жениться не против.
– Не знаю я, чего он там себе напридумывал, ничего я по нему не сохну!
Елена видела, как Аринке неловко, и испытывала мстительную радость.
– Так что гридню ответить?
– Откажи. Я уж сказала, что с тобой к отцу поеду.
– А я к отцу не собираюсь.
– Как это? Никто тебе не позволит с боярином во грехе жить.
– А я ни у кого спрашивать и не стану.
Арина удивленно захлопала глазами:
– Другая ты, княгиня, стала, совсем другая. И что он с тобой сделал?
– То тебе Чурила потом покажет. Так что передать-то ему? Парню уж восемнадцать, давно подружья нужна. Коли откажешь, ждать тебя не станет, другую сватать пойдет.
Арина растерянно водила глазами, выискивая Чурилу в толпе воев, но тот уехал с бортником в сторожу впереди обоза.
– Да не шутишь ли ты надо мной, княгинюшка?
– Какие уж тут шутки!
– Скажи, что я согласна, - зарумянившись, сказала, наконец, Аринка.
– То-то же, - победно подняла подбородок Елена.
– А раз ты, княгинюшка, нынче женихов раздаешь, можно и я попрошу, - вдруг подала голос Параша, до этого сидевшая молча.
– Мала еще.
– Ну, не сейчас, а попозже, да вдруг уведут, так ты его теперь мне пообещай.
– Кого?
– Карпушу, конечно, конюха.
– А может, лучше Жидятку, глянь, дородный какой, да княжий челядин, - оборотилась с козел Акулька.
– Сдался мне твой боров ленивый, мне Карпуша нужен, он храбрый да хозяйственный.
– Так, а ежели он не всхочет тебя брать?
– Так ты уж с лешаком со своим договорись, чтоб он заставил его. Он лешака-то твоего больно уважает.
Елена захохотала первой, потом Акулька с Аринкой, Добронега
– Не смогу я его попросить, - отсмеявшись, сказала Елена.
– Я с ним теперь, видишь, не разговариваю.
– Так то ж не надолго?
День повернул к вечеру. Сначала наступила пугающая тишина. Все как будто заснуло. Разом пропали комары. Потом подул резкий ветер, небо стало быстро затягиваться тяжелыми седыми тучами. Где-то на западе уже гремело раскатистое эхо грозы.
– Дождь, конечно, нужен, но не сейчас. Дал бы доехать, а там пусть поливает, - Пахомий задрал вверх голову, - если припустит в этом болоте, дорогу так развезет, телеги не вытолкаем.
– Быстрей давайте, может, успеем проскочить!
– крикнул Вышата. Обоз заторопился.
Ветер сорвал с Параши косынку, белой птицей погнал вдоль трясины.
– Я догоню, - рванула за ней девочка.
– Стой!
– схватила ее за плечо Елена.
– Жить надоело? ... Ну, сразу рыдать, новую подарю.
Ветер перерос в ураган. Хилые болотные деревья застонали, стали пригибаться к земле, несколько стволов выворотило с корнем. Мелкие и крупные ветви и сучья щедро сыпали в лицо и под ноги путников. Лошади шарахались и все время норовили сойти с тропы в болотную жижу.
– Может, остановим, переждем!
– крикнул Димитрий Вышате.
– Нельзя, сейчас вольет, поспешать надобно!
Сквозь свист и треск они едва слышали друг друга.
– Все равно не успеем, до равнины еще далеко. Вон уж первые капли срываются.
– И под дождичком придется ехать, сколько сможем, пока дорога позволит. Вперед, вперед!
– Ярый отвязался!
– заорал сзади один из конюхов, - вон он по топи прет.
Конь княгини, задрав голову, нарезал круги, разбрызгивая копытами болотную грязь.
– Пропадет комонь, непутевый, - запричитала Акулька.
Елена на ходу спрыгнула с воза.
– Ярушка, Ярый!
– закричала она, как можно громче, приставив руку ко рту.
– Сюда, сюда!
Но конь не поворачивал головы, несколько раз он то одной, то другой ногой проваливался в вязкую жижу, но умудрялся вырваться. Силушки у него было много.
– Ярушка, Ярушка!
– продолжала кричать княгиня. Обоз остановился. Девки следом за княгиней тоже стали звать коня, махая ему руками. Елена отчаянно рванула в сторону топи.
– Куда!
– заорала на нее Добронега, хватая за подол.
– На Парашку за платок ругалась, а сама!
– Так это ж не убрус, он же живой! Ярушка, Ярушка, да что ж ты дурной-то такой!? Сюда, сюда!
Резкий свист прорезал воздух, перекрывая бурю. Конь замер, повел ушами и, радостно заржав, помчался на свист. Свистел Димитрий, Ярый подлетел к нему, уткнулся мордой в небритую щеку.