"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19

Дворецкая Елизавета Алексеевна

– Так может, ты бы поговорил со Святославом? Пусть бы шел мимо, нас не трогал… А уж мы тебе… По своим силам… не забыли бы… Есть у нас бобры, куницы, лисы, всякая прочая скора… – Доброван развел руками. – Серебра мало, но, может… Если спасешь нас от рати, то мы чего сумеем, дадим тебе.

Торлейв снова подавил вздох. Вот и вятичи вслед за смолянами надеются, что он избавит их от необходимости воевать – в одном строю со Святославом или против него. Но не поворачивался язык ничего обещать: любое такое обещание было бы ложью. Святослав намерен завоевать три царства, как велел ему Один, и никакие

уговоры не свернут его с этого пути. Никакие дары от вятичей или смолян, их бобры, куницы и даже красные девицы не заменят Святославу и его дружине ту огромную добычу и славу, которую может дать успешная война с хазарами.

– Видно, чем-то мы богов и чуров разгневали, – вздохнул Городислав. – Люди и нави разом на нас ополчились.

– Нави? – Торлейв взглянул на него. – А это что за напасть?

– На Кощеевой горе сам Кощей с дружиной своей сызнова объявился.

– Шутишь, отец?

Торлейв перевел взгляд на Дединку, но на ее лице отражалось такое же недоумение.

– Хотел бы! Да не шучу. В начале зимы, как растворила Марена ворота Нави, объявились на Кощеевой горе насельники неведомые, не то люди, в скорее навцы, нечистики да невидимцы, – пояснил Городислав Дединке, Хотиме и Торлейву. – Обертуны, не люди. А старший над ними – сам Кощей, вместо лица у него харя, и ходит – хромает. Может бурю насылать, ветер и снег, а промышляют разбоем – в две веси наведывались. Говорят, как свистнет Кощей – деревья к земле преклоняются, люди замертво валятся. Скотину уводят, припасы уносят, жито из сусеков выгребают. В Кременичах всю утварь вынесли – горшки, платье, постельники, жернова одни оставили.

– Да что ты такое говоришь, дядька? – охнула Дединка.

– Что мне говорить: и мы, и жиздряне уже про них ведают. Старики на Перуновой горе собирались, совет держали. Вот и решили: коли на нас уже и Навь ополчилась, самим не управиться, надобно…

На этот месте Злобка толкнул его, и Городислав замолчал.

– Ходила Былеславица в Кривой Лог, – заговорил Доброван, обращаясь к Дединке, – сказали ей там, надобно, мол, детей из тали вызволять, а не то поздно будет. Она нас и снарядила.

– А кто у вас в Кривом Логу? – спросил Торлейв. – У вас же нет князей, всех в Кудояре перебили.

– А в Кривом Логу у нас… Сестра моя, Былеславица, ворожея знатная, великая ей сила дана. Ходит она в Кривой Лог, к Кривому ручью, и там смотрит. Хоть в былое глянет, а хочет – в грядущее, и все видит: что как было, что как будет. Прямо в точности все видит.

– Ладно, вуюшко, надобно мне идти. – Дединка вздохнула и поднялась. – Мене ведь не отпустили еще, скажут, сбежала. Ключница забранит…

Она поцеловала Добрована и направилась к двери.

– Прощайте, отцы. – Торлейв торопливо поднялся тоже. – Не обещаю, но чем смогу – помогу.

Он вышел вслед за Дединкой. На дворе она обернулась еще до того, как она ее нагнал: не то услышала, что он идет за ней, не то надеялась. Приятно было просто идти рядом с ней, плечом к плечу, тянуло взять за руку, но не мог сделать это посреди улицы, на виду у всех, но замедлял шаг, стараясь продлить этот путь. Дединка тоже не спешила, шла, будто отмеряя каждый шаг. В молчании они прошли с десяток шагов, вышли за ворота гостиного двора

и направились к обиталищу Станибора. Вдруг Дединка остановилась и повернулась к Торлейву. Он тоже остановился.

– Ты взабыль… – неуверенно, с волнением начала Дединка, – смог бы нас от твоего князя оборонить? Наши бы отцы не поскупились…

Торлейв еще раз подавил тяжелый вздох. Как честный человек, он не хотел никого обманывать, хотя жалел о своем бессилии немногим меньше вятичей.

– Святослава не отговорить от похода. Не такой он человек, кого можно дарами дома удержать. Дары ему что – за ним, если мать и жена не доглядят, весь год будет в одной рубахе ходить. Ему нужна слава победителя царства Хазарского, ему добиваться ее отец богов велел.

– Перун?

– У нас, руси, другой бог – Один. Ему золотой меч из волотовой могилы не просто так послан был, а как залог славы великой.

– И ты пойдешь с ним?

– Ну а как же я не пойду? У него и правда нет родичей по крови ближе меня.

Дединка подняла глаза. Они стояли лицом к лицу, Торлейв встретил ее взгляд почти в упор. Было уже за полдень, меж облаков проглядывали клочки бледно-голубого неба, и даже солнце, редкий гость в эту пору, золотило покрытые снегом крыши. Впервые за все время, что провел здесь, Торлейв увидел глаза Дединки при дневном свете. Они были серыми, как он и думал, но вокруг черного зрачка сияли яркие золотисто-желтые искры. Это было так необычно и красиво, что у него перехватило дыхание и он невольно взял ее за руки.

Она смотрела с надеждой и верой, и эта вера пронзала Торлейву душу. Как бы он хотел ее оправдать, но знал – ему это не по силам. Казалось, они смотрят в глаза друг другу первый и последний раз; вот-вот в мире что-то изменится, и она исчезнет.

– Если ты и впрямь нам добра желаешь… – тихо начала Дединка, и это означало: если твои глаза мне не лгут…

– Как бы я хотел суметь сделать вам истинное добро! – честно ответил Торлейв. – Но могу только совет дать: покоритесь ему без рати, тогда вам и вреда не будет.

Дединка отняла руки, со вздохом отвернулась и пошла дальше. Решать это не ей и даже не Добровану с Городиславом.

Глава 10

На другой день вятичи снова пришли к Станибору, но успеха не добились. Станибор был с ними довольно ласков, но ссылался на воеводу: дескать, Равдан брал полон, ему и решать. Побывали они у Равдана, подносили дары и ему. От Равдана они ушли наиболее удрученные.

– Чего они упрямятся? – спросил Торлейв у Дединки, удачно встретив ее за порогом гридницы, когда поблизости никого больше не было. – Чего тебя держат, что им нужно?

– Ой, молчи! – Дединка поставила наземь ведро и умоляюще сложила руки. – Он пуще всего боится, что ты про это дело узнаешь! – зашептала она, приблизив лицо к его лицу. – Если не желаешь гибели моей, не говори ему ничего!

«Ему» – надо было понимать, Равдану. Торлейв быстро заметил, что, как и Мистина в Киеве, воевода имеет в Свинческе влияния не меньше, чем князь, а боятся его больше. Если князь, даже среди руси, считался отцом всего рода-племени, посредником между людьми и богами, то воевода – вооруженная, карающая рука.