"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19

Дворецкая Елизавета Алексеевна

Стараясь по возможности обезопасить своих людей, Бер придумал посадить на коня поддельного «боярина» – чучело, сделанное из сшитых рубахи и портов, набитых соломой, наряженное в кафтан и шлем. Бороду ему сделали из овечьего руна, и сам Бер прикинулся отроком, который поведет боярского коня. Торлейв, одетый в чужой засаленных кожух, притворился пленным – шел сгорбившись и втянув голову в плечи, чтобы скрыть свой рост. Где именно они наткнутся на засаду Кощеевой рати, угадать было нельзя, но Завей все же подал им знак, закричав клестом, и

они успели сосредоточиться.

Красен сказал, что при нем было сорок человек, чуть более десяти осталось с Игмором. Убитых и пленных, в том числе раненых, насчитали двадцать шесть человек. Значит, чуть более десятка спаслось – те, кто бежал к обозу в последних рядах и успел повернуть назад, когда обнаружилась ловушка. Скорее всего, эти люди спешно вернутся к Игмору, и теперь уже он приготовится отражать нападение. Если, конечно, былемиричи не посмели напасть или не достигли успеха.

Так или иначе, но давать Игмору лишнего времени не стоило. Едва придя в себя после битвы и перевязав раненых, Торлейв и Бер двинулись вверх по Оке, дальше на юг.

К вечеру второго дня они сидели в Былемире, в Добровановой избе. Доброван и Городислав со Злобкой Торлейва уже знали, а Бер выказал себя тонким знатоком обычая и умельцем общаться со стариками. То, что былемиричи Кощеевой горы не взяли, братьев не удивило: многого они от тех и не ждали.

– Что у них там? – спросил Бер. – При Кощее много отроков осталось?

– Отроков не много, мы стрелами их поснимали. – Доброван вздохнул. – Да девка у нас там, Кощей грозил ее порешить у нас на глазах. Пожалел я ее – сестры моей меньшой единственная дочь осталась…

– Д-девка? – Пронзенный холодным ужасом, Торлейв сглотнул. – К-какая?

Еще только въезжая в Былемирь, он тайком озирался, надеясь увидеть Дединку. Она не показалась ни во дворе, ни в Добровановой избе, но это еще ничего не значило: она могла жить не здесь, а девок-«невест» не выставляют перед чужими мужчинами. Может, позже, когда былемиричи к гостям попривыкнут, ей позволят показаться. Или она сама найдет случай тайком с ним перемолвиться, как тогда в Свинческе. Если захочет…

Стараясь не выдать потрясения, Торлейв молча слушал повесть о захвате обоза. Его даже почти не задело намерение оковских вятичей перейти под руку кагана, хотя сведения эти были чрезвычайно важны. Все его мысли были с Дединкой. Ее увезли из Свинческа, чтобы отослать в Хазарию! Торлейв был так возмущен, что едва успел себе напомнить: кровные родичи имеют право распоряжаться ею, как хотят, и лучше не выказывать, что ему есть до нее дело.

И вот теперь она в руках Игмора с его навьей братией – уже который день. Торлейва замутило от мысли, что там могло с ней произойти; в душе вскипела такая ярость, какой он до того не испытывал. Даже когда узнал о смерти Улеба – Улеб был мужчиной, защищался и умер как мужчина, с оружием в руках. Но Дединка совершенно беззащитна, а что делают с пленными молодыми женщинами, Торлейв вполне представлял.

–

Если они ее… обидели… – начал он, ловя воздух ртом.

Бер, сидевший рядом, толкнул его коленом: дескать, спокойнее.

– Я их всех в «орлов» превращу и на красных крыльях летать пущу, – продолжил Торлейв на русском языке, чтобы Доброван не понял. – Мы должны достать ее оттуда.

– Как?

– У нас есть товар на обмен.

– Красен? Ты хочешь вернуть этого стервеца в объятия Игмора?

– А почему нет? Мы все равно пообещали сохранить ему жизнь, а держать его при себе я не вижу смысла. К тому же это ненадолго. Мы возьмем Кощееву гору и покончим с ними обоими. Кстати, если Красен ее хоть пальцем тронул… то я беру свое слово назад, и ты сможешь поучиться делать «орла».

К счастью для всех, Красен поклялся матерью-землей и съел земли из-под правой ноги, что Дединку никто не обижает – Игмор запретил, приберегая ее для Святослава. У Торлейва несколько отлегло от сердца, и его облегчение было настолько заметно, что Бер окончательно уверился в своих подозрениях.

– И все равно ей незачем там оставаться, – сказал Торлейв, когда они вышли из клети, где содержался под замком и стражей Красен. – Завтра отвезем этого ётунова сына и обменяем их.

– Ты уверен, что стоит возвращать Игмору его ближайшего помощника?

– У них осталось мало людей. Красен не помешает нам взять их логово, а к тому времени девушки уже не должно там быть. Ты слышал: Игмор прикрывается ею, и пока она там, его не взять. Больше ему будет некем прикрываться. Тогда и местные осмелеют. Не можем же мы позволить ему спокойно дождаться Святослава и передать ему здешнюю главную невесту! Святослав сочтет, что Игмоша уже покорил для него вятичей – тот сам так и думает, – и получит повод все ему простить.

– Тови… – ласково сказал Бер. – Мне-то не заливай.

Торлейв отвел глаза, не смея уверять, что его больше всего волнуют дела Святослава. Ну да, Мистина говорил: у тебя все видно по лицу.

– Она красивая? – вкрадчиво спросил Бер, предлагая излить душу верному брату.

До сих пор у него не был причин подозревать Торлейва во влюбленности, но при разговоре о той девушке на Кощеевой горе тот слишком явно изменился в лице.

Торлейв помолчал, подумал, впервые задав себе этот вопрос: красивая ли она? Потом ответил, глядя перед собой и все же чувствуя облегчение от решимости поделиться:

– Нет. Она… ростом с меня.

– С тебя? – Бер поднял брови: он сам был ниже Торлейва, и столь рослая девушка ему казалась несуразной.

– Да! У нее слишком худое лицо, и сама она слишком худая… Но это неважно. Когда я ее видел, ее глаза – вровень с моими, они серые с золотыми искрами, но эти искры видны только при солнце… Мне делалось так весело – так никакая красота не развеселит.

Торлейв наконец повернулся к Беру, и в глазах его светилась радость от мыслей об этой несуразной деве.