Князь Святослав II
Шрифт:
Глядя из-под щита, Олег видел, как Зерновит рассек мечом голову одному из нападавших, сбил с коня другого, потом выхватил из-за голенища сапога нож и вогнал его в горло тому степняку, что напал сзади. Половец с воплем скатился на землю.
Воибор что-то крикнул Руальду, сразив половца на соловой гривастой кобыле. Варяг отреагировал на предупреждение и вовремя увернулся от опасного удара.
– Коли его!
– крикнул Воибор Олегу, сбросив с коня еще одного степняка.
Превозмогая боль в руке, Олег всадил меч половцу прямо в грудь, когда тот уцепился рукой за его стремя, пытаясь встать
Половцы вдруг подались назад, торопя коней. Олег опустил меч, озирая степь, заваленную телами убитых.
Невдалеке проскакал Святослав, ободряя своих воинов, выравнивая ряды.
На краях обширного поля битва продолжалась, там сражались полки правой и левой руки.
Вдруг пронзительно засвистели боевые дудки степняков, конница которых перегруппировалась и вновь помчалась на русичей.
На этот раз сшибка получилась еще более яростная. Половцы бешено напирали, русичи стояли насмерть. Обливаясь кровью, свалился с коня Зерновит. Отчаянно рубился Потаня, прикрывая собой раненого Бориса. Огромный степняк ударил кинжалом в горло Руальда, и варяг, захлебнувшись кровавой пеной, рухнул с седла. Олег, изловчившись, отсек половцу руку вместе с кинжалом, а вторым ударом снес ему полголовы, забрызгав все вокруг разлетевшимся человеческим мозгом. Наконечник дрота пробил Олегу ногу выше колена, стрела оцарапала шею, но княжич не чувствовал боли, рубя мечом направо и налево. Вот отлетела в сторону выбитая из руки кочевника сабля, другая сломалась, столкнувшись с Олеговым мечом… Стрелы вонзались в щит, одна ранила в бок гнедого. Закрыв окровавленное лицо руками, упал на конскую гриву Воибор. Вместе с конем повалился наземь воевода Коснячко. А половцы все напирали - десяток за десятком, сотня за сотней, дикий орущий вихрь захлестнул русскую дружину.
Несколько дружинников из последних сил защищали княжеский стяг, который с трудом удерживал в руках израненный стрелами знаменосец.
Внезапно что-то надломилось в диком натиске степняков, и они вдруг обратились в бегство. Отдельные храбрецы еще пытались задержать русичей, которые, почувствовав близость победы, гнались за врагами по пятам.
Олег поразил многих половцев в кровавой битве, но еще больше пало их от его меча во время бегства. В Олеге не было жалости. Он убивал, мстя за Руальда, Воибора, Бориса, Зерновита, за многих других русичей, павших у него на глазах. Рядом с Олегом скакали Регнвальд, Роман и Потаня и тоже секли без жалости обезумевших от страха половцев.
Стремительный бег конницы приостановила река.
Половцы бросались в ее холодные воды, буквально кипевшие от барахтающихся на глубине людей и лошадей. Сотни других степняков мчались к бродам, но русичи догоняли их и там. Бездыханные тела кочевников усеяли отмели, плыли вниз по течению. Битва превратилась в избиение.
Бросив свой стан, полный награбленного добра и пленных, степняки рассыпались во все стороны, нещадно погоняя коней. Они пытались поскорее затеряться среди небольших рощиц и поросших кустами холмов. Тусклый осенний день помог им в этом, заслонив тучами светлый лик солнца.
Не скрывая своего торжества, Святослав сам допрашивал плененных половецких беев, сидя у входа в большой ханский шатер.
Позади стояли бояре, суровые и уставшие, но с радостным блеском в глазах.
– Сколько же было воинов у вашего хана?
– спросил Святослав у троих беев, стоящих перед ним с уныло-покорным видом.
Пленники молчали.
Святослав повторил вопрос на половецком языке. Рыжий лохматый степняк хмуро взглянул на русского князя и негромко ответил.
Изумленный Святослав даже вскочил.
– Двенадцать тысяч поганых было против нас, други мои!
– воскликнул он, обернувшись к боярам.
– Двенадцать тысяч! И мы разбили их!
Бояре оживленно загалдели, осознав всю значимость одержанной победы.
– Где хан ваш?
– вновь обратился к пленникам Святослав.
Рыжий степняк махнул рукой на юг. Стоящий рядом с ним кривоногий половец в кожаном шлеме с лисьим хвостом с усмешкой что-то добавил.
– Он молвит, что ихний хан уже далеко отсюда, - переводил своей свите Святослав.
– Мол, кони у него быстрее ветра…
По всему половецкому стану бушевало веселье, несколько тысяч пленных русичей, мужчин и женщин, благодарили своих избавителей от горькой неволи.
– Возвращайтесь в свои села и всюду рассказывайте о победе князя Святослава!
– говорили бывшим пленникам княжеские воеводы.
Вернулись дружинники, отправленные Святославом в погоню за убегающими половцами. Они пригнали еще три сотни пленных.
– Рука устала рубить нехристей, - словно оправдываясь, молвил Инегельд, слезая с коня.
Толпу пленников дружинники, подталкивая древками копий, загнали в огороженный жердями загон, где до этого стояли ханские лошади.
– Продадим поганых грекам иль фрягам за хорошие деньги, - потирая руки, сказал Святослав.
Князь потрепал за волосы Олега, похлопал по плечу Романа, ободряюще подмигнул Борису, еле стоящему на ногах из-за раны. Лекарь только что наложил ему повязку, но Борис наотрез отказался лежать в шатре, желая видеть все своими глазами.
Святослав увидел Потаню верхом на измученном коне, который тянул за собой на аркане еще одного пленника. Несмотря на разорванную стрелой щеку, Потаня прямо-таки раздувался от гордости.
– Жив, лихая голова!
– радостно крикнул ему Святослав.
– Кого это ты приволок?
Потаня спешился и подтолкнул пленника вперед.
Черниговские бояре ахнули: Шарукан! И знатные дружинники, и простые воины, не скрывая любопытства, столпились вокруг хана. Олег, Роман и Борис тоже протиснулись поближе к именитому пленнику.
– Надо же, какая важная птица нам попалась!
– не скрывал восторженного изумления Перенег.
– Ну, Потаня! Ну, хват!
Потаня, на которого так и сыпались похвалы, небрежно освободил шею хана от петли. Руки Шарукана были связаны за спиной.
Пленник держался с подчеркнутым достоинством, презрительно щуря узкие глаза. На хане был длинный цветастый халат, подпоясанный узорным поясом, и кожаные узкие сапоги со шпорами. Рыжевато-бурые волосы были растрепаны, косичка, падающая на плечо, почти расплелась.