Князь Святослав II
Шрифт:
* * *
Изяслав сел в Киеве 2 мая, в день святого Георгия. Под перезвон колоколов вступил великий князь, сопровождаемый польской дружиной, в свой стольный град.
Изяславу казалось, что перехитрил он своих братьев, пообещал им не мстить киевлянам за причиненный ущерб, а сам послал впереди себя сына Мстислава с лихой его дружиной, повелев ему розыск учинить и зачинщиков смуты в поруб посадить. Переусердствовал Мстислав, казнил семьдесят киевлян по наветам, а еще больше ослепил, показав на деле свою лютость.
Вступивший в свой дворец Изяслав увидел повсюду груды мехов, ковров, тканей, блюд, чаш серебряных и прочего добра, сваленного прямо на полу расторопными гриднями. Поговаривали, будто люди Мстислава при этом и себя не обидели.
Сидя на троне, который тоже отыскали у какого-то лавочника в подвале, великий князь надменно взирал на согбенные спины бояр, вновь просившихся к нему в дружину.
– Не вижу средь вас главного запевалу Зерновита, - промолвил Изяслав.
– Где он прячется? Отвечай, Коснячко.
Коснячко выступил вперед.
– В Чернигове Зерновит обретается, княже, - сказал он.
– От ран тяжких все никак отойти не может. В сече под Сновском поганые сильно его поранили.
– То ему воздаяние за дерзость его!
– проговорил Изяслав.
– Я слышал, и ты, воевода, в той битве участвовал?
– Было дело, - ответил Коснячко, - отпираться не стану.
– Неужто и вправду больше трех тыщ степняков тогда посекли да полторы тыщи в полон взяли, как Святослав хвалится?
– Истинно так, княже.
– Чего же тогда у Святослава не остался, коль он такой удалец?
– Дед мой и отец родились и жили в Киеве, - молвил Коснячко, - здесь могилы всех моих родственников. Не могу я от всего этого отречься, княже. А в Чернигове я не Святославу служил, а земле Русской, боронил ее от поганых.
– Не серчай, князь. С повинной мы к тебе пришли.
– Хоть и хорош град Чернигов, а Киев лучше!
– Забудь обиды, Ярославич, - вразнобой заговорили бояре.
– Ну так и быть, прощаю я вас, неразумных, - не скрывая гордого самодовольства, промолвил Изяслав, - ибо дружбу помню, а зло забываю. Отец еще завещал мне повинившихся прощать.
Смирился люд киевский, но затаил злобу против Изяслава, который хоть и клялся братьям, что не прольется кровь в отместку, сам же руками Мстислава преступил клятву свою.
А тут еще поляки Болеслава, размещенные Изяславом в Киеве, дали волю алчности и распутству, этим еще сильнее разозлив киевлян.
Митрополит Георгий, хоть и благословил возвратившегося Изяслава, однако на польских воинов поглядывал косо. В церквах киевских с ведома митрополита поминали на литургии Изяслава и сыновей его, но обходили молчанием князя Болеслава, будто того и не было в Киеве, будто он не приходился родственником великому князю.
Не понравилось это Болеславу. Исподволь он стал настраивать своих рыцарей против киевлян. С неизменным почтением поляки относились лишь к Изяславу и его сыновьям, рожденным Гертрудой, теткой Болеслава, благодаря стараниям которой
Отсутствие Гертруды в конце концов довело Изяслава и Болеслава до открытого столкновения. Один, не имея сдерживающего начала, дал волю своему гневу. Другой, опьянев от ощущения обретенного господства, желал избавиться от былого союзника.
Началось все с исчезновением двух оруженосцев Болеслава. Их мертвые тела были найдены спустя день во рву за го-родскоц-стеной. Оба воина были задушены веревкой.
Болеслав подступил к Изяславу с требованием разыскать убийц.
Князь велел объявить розыск. Однако за первым злодейством последовало второе - польскому рыцарю проломили голову дубиной. А за ним третье - сразу четверо поляков были заколоты спящими в своих постелях. Убийство Койаты, военачальника королевских телохранителей, переполнило чашу терпения Болеслава.
Расталкивая стражу, ворвался Болеслав в покои Изяслава.
– Видзен неласкен ты до меня, княже киевский! Воев моих ночами бьют, а тебе и дела нету! Меды попиваешь без кручины и забот.
– Болеслав окинул быстрым взором длинный стол, за которым трапезничал Изяслав с сыновьями.
– Иль с твоего ведома убивают людей моих?
Изяслав отложил недоеденный кусок пирога.
– Сядь, брат Болеслав. В ногах правды нет.
По знаку великого князя двое слуг поставили стул польскому королю.
Болеслав сел, нахмурив брови. Стул жалобно скрипнул под его большим грузным телом.
– Ищут гридни мои злодеев по всему Киеву, - молвил Изяслав.
– Плохо ищут!
– отрезал Болеслав.
– Спешка нужна при ловле блох, - невозмутимо проговорил Изяслав и глазами указал, чтобы гостю поднесли чашу с хмельным медом.
Молодой холоп в белых холстяных портах и рубахе навыпуск поднес Болеславу серебряный кубок на подносе.
– Отведай, брат Болеслав, - с улыбкой сказал Изяслав, - такой мед только на Руси готовят.
– Не меды я пришел к тебе пить, княже киевский, а за воев моих, подло загубленных, переведаться, - ответил Болеслав и резким движением руки смахнул тяжелый кубок с подноса на пол.
– Ибо из-за этого естем смутен. Разумеешь?
– Разумею, брат Болеслав, - сдерживая негодование, произнес Изяслав и глянул на сынов, которые изумленно взирали на польского короля: - Ну, потрапезничали и ступайте отседова! Живо!
Первым из-за стола поднялся Мстислав, за ним Ярополк с Святополком. Выходя из трапезной, Святополк поскользнулся на разлитом по полу меде и неуклюже взмахнул руками.