Князь Святослав II
Шрифт:
Святослав, не пряча самодовольной улыбки, не спеша приблизился к хану и остановился перед ним.
– Ну что, кум, не спасли тебя твои кони, - на степном наречии произнес князь.
– Помнишь, как хвалился на пиру у Всеволода своими скакунами?
Шарукан вскинул голову и злобно сверкнул глазами.
– Я тебе не кум, а ты мне не сват!
– дерзко ответил он. Святослав обернулся к своим боярам и усмехнулся:
– А за этого… - Он ткнул пальцем в грудь хана.
– За этого две тыщи золотых монет возьму с родичей. Сто золотых тебе, Потаня.
– Да что там две, княже, - воскликнул Веремуд, - проси больше!
– Верно!
–
– Три проси, князь, - выкрикнул Перенег.
– Нешто не дадут нехристи за хана своего!
– Да за беев по тысяче золотых взять можно, - добавил Инегельд.
– В золоте купаться будем, княже!
Боль от ран и смерть братьев на какой-то миг были забыты победителями, предвкушавшими, что в скором времени золотой дождь прольется на них как награда за их доблесть.
Мрачно взирал на веселье русичей половецкий хан Шарукан, постигая всю бездну своего позора. Смерти он не боялся, как воин хан был готов к ней всегда. Одно беспокоило его, как поведет себя Сугр, его брат, когда узнает о случившемся. Не потеряет ли Сугр разум в ослеплении гнева и в желании отомстить. Ему теперь нужно быть вдвойне осмотрительным! Да, прав был Токсоба, черниговский князь могучий воитель!
Торжество Изяслава
В лето 6577 (1069) пошел Изяслав с Болеславом
На Всеслава.
После победы над половцами под Сновском Святослав повел свою дружину к Переяславлю по следам бегущих половцев.
Переяславская земля лежала в беде: на месте многих сел и усадеб лишь дымились обгорелые развалины. И только города не достались в добычу степнякам. Не зря горожане тяжким трудом копали рвы, насыпали высокие валы, строили из бревен стены и башни. Они спасли от смерти и полона не только самих жителей городских, но и множество смердов из ближайшей округи.
Погода стояла холодная. Мерзлая земля звенела под копытами лошадей. Налетал порывами ледяной ветер.
Темная гладь реки Трубеж отливала свинцовым оттенком, по ней катились бесконечной чередой барашки волн.
На перевозе никого не было. Прибрежный песок был усеян обгорелыми обломками плоскодонных лодок. Почерневшая от пожара избушка на причале была утыкана половецкими стрелами. Навесы, где хранились весла и снасти, обрушились и представляли собой груду жердей и досок.
Святослав остановил дружину.
– Придется искать брод, - сказал он.
На другом берегу среди голых тополей замелькали всадники.
Святослав и его воеводы вгляделись в мелькающие очертания наездников. Неужели половцы? Отряд спустился по откосу к самой воде.
– Русичи!
– обрадовано выдохнул Перенег. С противоположного берега замахали руками:
– Откуда путь держите?
Перенег сложил ладони рупором и прокричал в ответ:
– От Чернигова идем к Переяславлю!
Переяславские дозорные показали черниговцам ближайший от перевоза брод на реке и проводили воинство Святослава до самого города. Грозные стены и башни переяславской крепости были видны издалека, особенно бросалась в глаза мощная башня над Епископскими вратами. С нее-то и заметили переяславцы приближающееся войско, и над городом прокатился тревожный набат.
Всеволод встретил брата радушно. В гриднице накрыли столы
Сами братья уединились в любимой Всеволодовой светлице, полной книг и пергаментных свитков.
– Слыхал, слыхал, как ты порубил поганых на Снови!
– с улыбкой говорил Всеволод, подливая греческого вина в чашу Святослава, до которого тот был большой охотник.
– Три дня тому назад отряд половцев, бежавший из-под Сновска, рыскал у меня под Переяславлем. Посекли мы его почти весь, а тридцать человек в плен взяли. Они-то й поведали про битву под Сновском. Сказывали, не одна тыща соплеменников ихних там полегла. Так ли?
– Много полегло в битве, много в Снови утонуло, - покивал головой Святослав.
– Да полторы тыщи попленили воины мои. Взяли и самого Шарукана. Ох и поскрипел он на меня зубами!
– Дивлюсь я тебе, брат мой, - не без завести произнес Всеволод.
– Не иначе, сама удача благоволит тебе. Самого Шарукана в плен взять!
– Удачу самому за хвост ловить надо, а не ждать, сидючи, когда она благость свою к тебе проявит, - возразил Святослав и поставил опорожненную чашу на стол рядом с толстой книгой в кожаном переплете с золоченым тиснением.
– Цезаря почитываешь, брат?
– Святослав улыбнулся, бросив взгляд на заглавие книги.
– А ведь отец наш почему-то не любил «Записки о Галльской войне».
– Отец душою был на стороне галлов, почитая их за предков западных славян, - вздохнул Всеволод и нежно погладил книгу, - а ромеев он всегда недолюбливал, и тех, что служили в легионах Цезаря в стародавние времена, и нынешних царьградских…
– Значит, убрались поганые из твоей вотчины, - задумчиво сказал Святослав.
– Теперь можно и о Киеве промыслить. Ведаешь ли, что ныне там Всеслав-кудесник сидит на троне отца нашего!
– На то он и кудесник, - усмехнулся Всеволод.
– Всеслав ведь тоже половцев крепко побил под Берестовым. Слышал?
– Святославу это было неведомо.
– Вооружил киевлян и вывел их за стены на поганых. Пешцев у Всеслава много было, а конников всего-то четыреста, но не выдержали степняки рати со Всеславом, побежали. Вот и выходит, что всего два славных полководца на Руси, - ты да Всеслав!
Польщенный Святослав улыбнулся.
Сражаться со Всеславом за киевский стол Всеволод наотрез отказался, сославшись на близящиеся холода и на разор своей земли, мол, о погорельцах подумать надо. Понимал Святослав, что не эта главная причина, просто не желает Всеволод вступать в борьбу с воинственным Всеславом ради выгоды Святослава.
– Вижу, не хочешь ты видеть меня на столе киевском, брат, - хмуро промолвил Святослав, - все за устав отцовский держишься.
– Не хочу, чтоб меж тобой и Изяславом меч был, - ответил Всеволод, не пряча взора, - иль мало нам набегов половецких!
– Да какой из Изяслава великий князь?!
– воскликнул Святослав.
– Подумай сам, брат. Он с дружиной своей на ножах живет, город на потеху черни бросил, у латинян помощи ищет - смех да и только!
– Какой-никакой, но Изяслав наш старший брат, - осуждающе произнес Всеволод.
Святослав не стал продолжать разговор и постарался скрыть разгоревшуюся в нем обиду. В конце концов можно обойтись и без Всеволода!
Среди переяславских дружинников Святослав вдруг увидел Порея, некогда бежавшего с Ростиславом в Тмутаракань. Поседел с той поры бывший новгородский посадник, загорел до черноты на южном солнце, но по-прежнему был прям и крепок.