Князья тьмы. Пенталогия
Шрифт:
«Продвижение не могло иметь место, — возразил Герсен. — Все присутствовавшие на собрании, за исключением номера шестого, были отравлены чарн'e».
Лицо Леты Гойнз стало холодным, даже слегка презрительным: «Институт не только влиятелен — Институт умеет приспосабливаться к обстоятельствам. Будут приняты необходимые корректирующие меры».
«В данном случае коррекция может быть затруднена. Выживший участник собрания, номер шестой, отравил остальных. Его зовут Ховард Алан Трисонг».
Лета Гойнз впилась глазами в фотографию: «Это ужасная новость — если это так. А я начинаю видеть, что вы говорите правду... Каким образом Трисонг занял 99 й уровень?»
«Посредством мошенничества, вымогательства, запугивания, гипноза — мне остается только предполагать. Конечно же, он
Лета Гойнз позволила себе жесткий холодный смешок: «В сложившихся обстоятельствах разглашение этой информации может стать непростительной ошибкой»
«Верно. Я могу быть одним из сообщников Трисонга».
«Или самим Трисонгом».
Герсен вручил ей визитную карточку Джехана Аддельса: «Позвоните этому финансисту. Он — местный житель с высокой репутацией. Можете задать ему любые вопросы».
Лета Гойнз подошла к телефону: «Сначала я позвоню человеку, который порекомендует мне Аддельса».
Понизив голос, она навела справки, в то же время продолжая наблюдать краем глаза за Герсеном. Затем она позвонила Аддельсу. Тот ответил не сразу и был очень недоволен тем, что его покой нарушили. Герсен представил ему Лету Гойнз: «Отвечайте на любые ее вопросы».
Лета Гойнз расспрашивала Аддельса пятнадцать минут, после чего медленно отвернулась от телефонного аппарата. Постепенно к ней вернулась манера поведения, типичная для сотрудников Института высокого ранга: безмятежное, доводящее собеседников до белого каления безразличие к происходящему, в том числе к желаниям, стремлениям и безопасности кого бы то ни было.
«Аддельс подтверждает вашу достопримечательную репутацию», — Лета задумчиво пригубила чай, после чего продолжила еще задумчивее: «Как правило, Институт игнорирует обычные социальные пороки — в том числе даже таких отъявленных негодяев, как Ховард Трисонг. Тем не менее...» Лета Гойнз решительно выпятила подбородок: «Я предоставлю интересующую вас информацию. На фотографии отсутствуют три члена Дексады, уровней 101, 102 и 107. Смерть сотрудника, занимавшего 107 й уровень, послужила причиной запечатленного на фотографии собрания. Сотрудник Института 101 го ранга живет в полной изоляции на Балагуре, в месте, которое называется Фиалка Атмора, в самом дикой и пустынном районе Беспросветного Хаоса. Его зовут Двиддион. Вполне может быть, что теперь он стал Триединым, хотя вряд ли об этом знает, так как никого не принимает и отказывается говорить по телефону».
«А как же сотрудник 102 го ранга?»
Губы Леты Гойнз покривились странной усмешкой: «Его звали Бенджамин Роук. Он утонул в Шанарском море. На прошлой неделе его тело прибило к пляжу в С'eле, неподалеку от Дикого Острова».
Глава 8
Из раздела «Вега, Альфа созвездия Лиры» «Популярного путеводителя по звездам»:
«Три внутренние планеты системы, Падрайк, Мона и Ноайль — тлеющие сгустки обожженного камня, пекущиеся под безжалостным взором Великой Белой звезды. Ноайль всегда обращен к Веге одной и той же стороной и замечателен ливнями жидкой ртути, выпадающими на темной стороне, откуда ртуть перетекает на горячую сторону, испаряется и снова конденсируется на темной стороне.
За ними следуют населенные миры: Катберт, Алоизий и Балагур. Катберт — исключительно влажная планета, покрытая множеством непроходимых топей и болот; только в нескольких разрозненных районах Катберта человек может чувствовать себя комфортабельно (отчасти это объясняется бесчисленным множеством насекомых, из-за которых эту планету прозвали «раем энтомологов»).
Алоизий, занимающий следующую орбиту, отличается умеренным, но сырым климатом; на Алоизии плотность населения — самая высокая в системе Веги.
Преобладающим
Балагур, самая далекая от Веги и крупнейшая из населенных планет системы — пасмурный, промозглый мир, который можно было бы назвать карикатурой на две сестринские планеты; в нем будто нарочно преувеличиваются все их суровые особенности и странности. Океаны Балагура одержимы кошмарными бурями, а континенты замечательны экстравагантной топографией: бескрайние равнины безропотно выносят непрестанный натиск ливней и ветров, здесь много гор, пещер, отвесных утесов и пропастей, широкие реки текут от одного моря к другому. Местами эта планета позволяет существовать человеку — но здесь ему никогда не легко, никогда не удобно.
С незапамятных времен практичные и смышленые обитатели Алоизия, решительно намеренные извлекать пользу даже из подонков общества, устраивали в негостеприимных безлюдных просторах Балагура исправительные колонии — сюда веками привозили с других планет Веги атеистов, отпетых бунтарей и прочих неискупимых грешников.
Каторжан, прибывавших в Порт-Свэйвен, «обрабатывали» на этапе — в барачном лагере, который охраняли и обслуживали пострижники ордена св. Джедасия. Посредством божественного откровения некий аббат Нахут получил инструкции, подвигнувшие его установить новый режим «обработки» прибывающих заключенных, позволявший им лучше подготовиться к существованию на Балагуре. Применялись радикальные, единственные в своем роде методы. Многим из выживших был нанесен генетический ущерб; со временем ущербный генотип стабилизировался — и таким образом, более или менее непреднамеренно, «сподобился благодати» новый подвид человека. Сформировавшуюся на Балагуре расу называют «фоджо»; этот народ — одна из любопытнейших достопримечательностей населенной человеком части Галактики. Типичный фоджо высок, у него тонкие руки и ноги, но большие ладони и ступни, массивный шишковатый череп и напоминающие перьевые стержни шипы вместо волос. По существу, фоджо превратились в туземную расу Балагура и заселили, в процессе постепенной миграции, все позволяющие защищаться от ветра и дождя укромные уголки, расщелины и затерянные долины своей суровой планеты.
Обычные люди живут в нескольких балагурских городках, таких, как Убийск, Кашель-Крири, Нахутти, Коу-Дун и Пиликалово — там открыты магазины и учреждения, там ремонтируется техника; обитатели городков и фоджо изредка торгуют, но относятся друг к другу со взаимным отвращением.
Орден св. Джедасия давно не существует, однако судьба сыграла на Балагуре одну из своих самых язвительных шуток: фоджо все еще исповедуют вариант символа веры джедасианцев, и в каждом маленьком селении фоджо есть своя квадратная джедасианская церквушка».
Время внезапно стало играть решающую роль — постольку, поскольку отшельник Двиддион, новый Триединый патриарх Института, несомненно должен был послужить мишенью одного из «неотложных проектов» Ховарда Трисонга. Со всей возможной поспешностью Герсен отправился прямо из коттеджа Леты Гойнз в космопорт, взошел на борт «Трепетнокрылого Фантамика» и вылетел в космос.
Подчиняясь автопилоту, звездолет обогнул Вегу и приблизился к плывущему по орбите с противоположной стороны Балагуру. На этой примитивной планете, где не осталось ничего ценного, что можно было бы украсть или отнять, и никого, кто мог бы принести существенный доход в качестве заложника, не применялись какие-либо меры иммиграционного контроля — никто не вызвал Герсена и не потребовал от него объяснений, когда он начал спускаться на суровый иссиня-черный шар, припорошенный белыми вихрями облаков.