Код любви на кофейной гуще

Светлова Анна

— Кофе не терпит небрежности, — ответила я, не поднимая глаз. — Как и многое другое в жизни.

Завершающий штрих — тонкая полоска апельсиновой цедры, которую я аккуратно выложила поверх сливок.

— Прошу, — поставила чашку перед Кириллом. Наши пальцы на мгновение соприкоснулись, и по коже пробежала электрическая волна. — «Зимний сон».

Кирилл принял чашку, вдохнул аромат, прикрыв глаза. Его ресницы отбрасывали тени на скулы. Он сделал глоток, задержал во рту, словно дегустируя вино. Я невольно залюбовалась движением

его горла, когда он глотал.

— Потрясающе, — произнёс он наконец, открывая глаза и глядя прямо на меня. — Корица и... апельсин?

— И кардамон, — кивнула я, довольная его реакцией. — Нравится?

— Очень, — Кирилл сделал ещё глоток, не отрывая от меня взгляда. — Вы настоящий художник, Вера. Только вместо красок — вкусы и ароматы. Интересно, так же ли вы... страстны в других своих увлечениях?

Его слова, с едва уловимым подтекстом, отозвались жаром внутри. Я отвела взгляд, смущённая комплиментом и собственными мыслями.

— Как полка? — спросил Кирилл, кивнув в сторону стены. — Держится?

— Намертво, — улыбнулась я, вспоминая, как вчера он закатал рукава и чинил её. Его сильные руки, уверенные движения... — Маргарита Викторовна звонила утром, не могла поверить, что всё починили без неё.

— Я мастер находить подход к… сложным вещам, — он улыбнулся уголком губ. — Могу ещё что-нибудь починить, если нужно.

Сердце пропустило удар. Я сделала вид, что протираю и без того чистую стойку.

— Кстати, о пространстве, — Кирилл открыл блокнот, положил на стойку. Наклонился ближе, и я уловила его запах — свежесть цитрусовых нот и тепло амбры. — Я вчера кое-что тут набросал.

Я склонилась над блокнотом. На странице — схематичный план кофейни, только... иначе. Столики расставлены по-новому, барная стойка развёрнута, у окна появилась небольшая зона с креслами. Мы стояли так близко, что я чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание.

— Просто идея, — Кирилл провёл пальцем по бумаге, и я невольно проследила за его движением. — Заметил, как пространство буквально задыхается. Здесь, — он указал на угол у входа, и его рука на мгновение замерла в воздухе, — слишком тесно. А тут, — палец скользнул к окну, оставляя за собой невидимый след, по которому пробежали мурашки по моей коже, — пустует место, созданное для солнечного света и... уединения.

Я склонилась ниже, чувствуя его дыхание на своей щеке. От Кирилла пахло кофе, который я для него приготовила, и чем-то терпким, мужским. Его набросок дышал свободой — пространство текло, изгибалось, манило.

— Выглядит потрясающе, но Маргарита Викторовна... — начала я, не договорив, потому что Кирилл неожиданно коснулся моего запястья.

— Не нужно ничего ломать, — его голос стал глубже, интимнее. — Просто... передвинуть. Иногда достаточно лишь сдвинуть что-то с привычного места, чтобы открыть новые... возможности.

Его взгляд задержался на моих губах, и я невольно облизнула их.

— И вы предлагаете...

—

Помочь вам, — он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались морщинки, от которых у меня перехватило дыхание. — После закрытия. Когда никого не будет.

«Если Маргарита Викторовна узнает, что я пускаю посторонних после закрытия...» — мелькнуло в голове, но стоило ему улыбнуться, я обо всём забыла.

Оставшись наедине с его предложением, я почувствовала, как внутри разливается тепло. Мысль о том, что мы вдвоём будем двигать мебель в пустой кофейне, казалась одновременно невинной и... опасной.

— Хорошо, — выдохнула я, и это короткое слово прозвучало как обещание чего-то большего. — Сегодня в восемь, после закрытия.

Кирилл кивнул, и его улыбка стала шире, обнажая белые зубы. Он допил свой кофе одним глотком и, наклонившись к моему уху, прошептал:

— Не могу дождаться.

Я ощутила, как моё тело отозвалось на его голос. Когда за ним закрылась дверь, прислонилась к стойке, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Восемь часов. Всего несколько часов — и мы останемся одни в этой кофейне. Без посторонних глаз. Без колокольчика над дверью.

Я закрыла глаза, представляя, как его руки скользят не по мебели, а по моей талии, как его голос звучит уже не в ухо, а прямо у губ…

— Вера, ты в порядке? — вопрос Маши вернул меня в реальность.

— Конечно, — я резко выпрямилась, чувствуя, как жар разливается по щекам. — Просто… жарко сегодня.

Глава 13. Правила перестановки

Где-то под рёбрами забилась пойманная в силки птица — глупо, опасно, но невозможно остановить. Вечер наедине с Кириллом в полутёмной кофейне, где каждое движение, каждый взгляд наполнен невысказанным...

— Хозяйка вернётся только через неделю, — произнесла я, чувствуя, как пульс отдаётся в висках. — Если ей не понравится то, что мы... сделаем, всегда можно вернуться к исходной позиции.

— К исходной позиции, — эхом отозвался Кирилл, и в его словах мне послышался двойной смысл. — Но, знаете, иногда новая позиция оказывается настолько... удобной, что возвращаться уже не хочется.

Он допил кофе одним глотком, не отрывая от меня взгляда поверх чашки. Капля напитка осталась в уголке его рта, и я поймала себя на желании стереть её большим пальцем.

— Так что, согласны на эксперимент? — спросил он, и это слово прозвучало как обещание.

Его глаза потемнели, став почти грозовыми. В них плясали искры азарта и чего-то ещё, от чего внизу живота разливалось тепло.

— Согласна, — выдохнула я. — Мы закрываемся в восемь.

Время растянулось, как карамель на жаре. Каждая минута тянулась бесконечно, превращаясь в вязкую патоку ожидания. Я роняла ложки, путала заказы, дважды обожгла пальцы о кофемашину. Тело жило своей жизнью — напряжённое, чуткое, готовое к чему-то неизбежному.