Когда даже ангелы посылают
Шрифт:
Послание четвертое. Не говори никому. Не надо…
Разговор Дарья откладывать не стала. В этом нет смысла, а у нее нет сил переносить неизвестность.
– Катюша, ты не хочешь поговорить?
– О чем?
– дочь оторвала взгляд от экрана смартфона.
– О том, что было... там, - Дарья старательно подбирала слова.
– Да я вроде бы все рассказала, - пожала плечами Катя.
– Может быть, тебе стоит пообщаться с психотерапевтом? У меня есть знакомый. Очень хороший специалист - так говорят.
–
– Что происходит?
Да как ответить? В какие слова облечь те, что просто пожирает изнутри? Почти недрогнувшей рукой мать положила распечатку с анализами на стол.
Хорошо, когда ты с ребенком имеешь одну профессию. Объяснять Кате ничего не надо, напечатанные цифры ей предельно ясны. И дочь молчит. А потом поднимает на мать взгляд. Расшифровать его у Дарьи не получается, и от этого становится совсем страшно. Что ты носишь в себе, доченька? Какое горе?!
– Катя...
– Дарья неосознанно взялась за горло, словно помогая себе говорить.
– Катюша... Это ведь не... не... не изнаси...
Договорить не смогла. И лицо дочери стало расплываться. Не сметь, не распускаться, собраться!
– Мама-мама-мама!
– скороговоркой протараторила Катерина, подскакивая с места.
– Мамуля, ты чего! Побелела вся!
Синхронным, маминым жестом прижала голову матери к груди.
– Мам, что бы ты ни подумала - это не то! Не уподобляйся папе, прошу тебя, хоть ты не вались!
– совсем жалобно.
– Мам, лекарства где? На кухне? Что принести, что ты принимаешь?
– Я принимаю все близко к сердцу, - сквозь сомкнутые зубы понемногу делая вдох.
– Водички мне принеси, родная. И не пугайся.
Пока Катя бегала за водой, расстегнула пару пуговиц на рубашке и что-то проговорила - бесшумно, одними губами. Но тот, кому были адресованы слова, может услышать и так.
– Ну вот, пей, пожалуйста, - Катя уселась рядом и обняла за плечи.
– Я беременна от Кирилла.
Водой Дарья чуть не поперхнулась.
– Кирилл?! А, тот мальчик из посольства? Ты за этим его искала?
– Искала я его не за этим, - криво усмехнулась Катерина.
– Я же только что узнала, мам. Просто хотела удостовериться. Что он... что с ним все в порядке. И он оттуда выбрался.
Дарья потянулась за сигаретной пачкой.
– Мам, может не надо? Вредно же. Ты вон все еще бледная.
– Это тебе вредно, - хмыкнула Дарья, прикуривая.
– Но я буду дымить в другую сторону. Значит, у вас с ним был роман?
– Мам, какой роман?
– Катя нервно рассмеялась.
– Я же говорила - не знаю даже, как он выглядит. Вообще ничего не знаю, кроме того, что его зовут Кирилл. И что я ... от него беременна. Ой...
– Катя уткнулась лицом в ладони.
– О-о-ой...
Ситуацию нельзя была назвать простой, но Дарье хотелось улыбаться.
– Для того, чтобы сделать ребенка, даже имя знать не обязательно.
–
– Катя укоризненно посмотрела на мать сквозь пальцы.
– Просто... просто....я не знаю, как это получилось. Было страшно. А рядом с ним... нет.
– Ох...
– мать затушила окурок.
– Катюш, я что-то погорячилась. Принеси с кухни аптечку все-таки.
4.2
Выпиты лекарства, по две чашки чая с казинаками. За чаем разговоры на необременительные и бытовые темы. Это передышка, время осознать для обеих женщин. А потом - вторая часть разговора.
– Катюш, - Дарья потянулась за сигаретами, замерла. Надо отвыкать, пока снова не втянулась. Но еще не сегодня. Щелкнула зажигалкой. Затянулась.
– Ты взрослая женщина, ты сама врач. Я не буду тебя ни в чем убеждать. Это твое дело и твое тело, и решать тебе. Но знать ты должна. Я аборт тебе делать не буду. И организовывать тоже не буду, и не проси. И если ты все-таки решишься на него, буду отговаривать - так и знай. У тебя есть свои права, а у меня - свои.
То, что она не могла расшифровать взгляд дочери, Дарью пугало. Ребенок вырос. Изменился. Повзрослел. И все это - внезапно, резко.
– У тебя сегодня день негативных мыслей?
– проговорила Катя спокойно.
– Или может это никотин так на тебя влияет? Бросай это дело, мам.
– Пообещай сохранить беременность - и я брошу.
– По руками!
Дарья смотрела на протянутую руку, потом медленно затушила едва начатую сигарету. И ответила крепким рукопожатием. Которое переросло в объятье.
– Мам, ну неужели ты могла подумать...
– Катина щека на материнском плече, привычно.
– Вы же не так нас воспитывали! Ну ма-а-ам...
– Ох, Катя...
– Дарья прижала дочь покрепче.
– Что-то я и правда совсем плохо соображаю.
– Чмокнула дитя в лоб.
– А ты у меня умница.
*
– Ну что, Катюха, нашел я твоего Кирилла!
– Да?
– Катин голос звучал спокойно, но этому спокойствию Дарья уже не верила.
– Здорово! Где он?
– Тут, в Москве уже. Парень действительно дипломат, - Дмитрий Иванович откинулся в кресле.
– Более того - потомственный. Сын дипломата, внук дипломата, правнук дипломата. Целая династия, как я понял, чуть ли не со времен основания посольского приказа они там работают, эти господа Коробейниковы.
– Коробейниковы?
– повторила Катя рассеянно.
– Кирилл Константинович Корбейников тридцати двух лет отроду, МГИМО, МИД, в активе работа в Канаде, Мексике. Потом Африка вот. Куда его дальше отправят - не знаю, и так с трудом получил информацию. Но телефончик, - тут он подмигнул дочери, - если надо - добуду.
Катя помолчала, разглядывая угол отцовского стола. Кашлянула.
– Тут такое дело, пап...
– начала и беспомощно обернулась на мать.
– Так, Тихомиров, только спокойно. Я тебя умоляю.