Когда командует мужчина

Линц Кэти

– Зато естество у меня чувствительно, особенно на ласку, – вызывающе откликнулся он.

Неужели он и впрямь думает, что она так вот и бросится в его объятия? Потому что ответила на поцелуй и растаяла в его руках, когда впервые увидела после стольких лет? Каждый человек имеет право на минуту слабости. Зато потом он принимает меры, чтобы не оступиться вновь.

Именно это она и сделала. Документ, лежащий у нее в сумочке, давал ей определенные гарантии. Если ее план, употребляя это слово за неимением лучшего, не сработает, у нее наготове другие ходы. В

игре с Люком она разыграет свою лучшую карту. Причем не вкладывая душу и сердце. Вот уж нет! Она поступила так однажды, а потом понадобились годы, чтобы прийти в себя. Что-что, а уж урок из прошлых ошибок она извлекла. Слабое утешение, но и то слава Богу.

В этот момент, однако, ее больше заботило будущее, чем прошлое.

– Тебе не кажется, что нам неплохо бы обсудить некоторые детали нашей будущей совместной жизни? Например, где мы будем жить? – поспешила она пустить разговор в наименее опасное русло, чтобы не позволить Люку перевести его на интимные стороны их отношений. – Я уже кое-что обдумала. По-моему, нам лучше всего поселиться с моим отцом. По крайней мере вначале.

Теперь настал черед Люка воскликнуть:

– Ты что, шутишь?

– Нисколько. Ты же знаешь, меня очень беспокоит его здоровье, – заявила Хиллари. – И по этой причине я никак не могу выехать так сразу, не подготовив и оставив его одного.

– Но рано или поздно тебе все равно придется уехать; или, может, ты собираешься навеки поселить нас у твоего папаши?

– К чему этот грошовый сарказм? – Хиллари бросила на Люка испепеляющий взгляд. – А где, по-твоему, мы будем жить? Ты, насколько я тебя знаю, снимаешь конуру, а не квартиру, потому что не желаешь тратиться на приличное жилье, раз приходишь туда только спать. Предпочитаешь вкладывать деньги в свой ненаглядный бизнес.

– Значит, поищем что-нибудь другое, – сказал он с досадой – насчет конуры она была права.

– А пока не найдем что-нибудь подходящее, поживем с моим отцом. Временно.

– Ты это уже обговорила с ним? – поинтересовался Люк.

– Разумеется, нет. Он ведь даже не знает, что мы решили пожениться, как же я могла говорить с ним о твоем переезде? Правда, я уверена, никаких проблем тут не возникнет. В таком огромном доме, как наш, места хватит.

Огромном доме. Люк его помнил. Когда их отцы были партнерами, Люк не раз посещал дом Грантов. Массивное кирпичное строение времен короля Георга громоздилось в одном из престижных районов Ноксвилла – Секвойя-Хиллз, и места там действительно хватало. Они не будут натыкаться на отца Хиллари. К тому же это ненадолго; Очень ненадолго.

– Папина спальня внизу. А наверху еще три спальни, – добавила Хиллари.

– И одну из них ты разделишь со мной, – поспешил вставить Люк на тот случай, если у нее были иные мысли на этот счет. – Надеюсь, ты не хочешь, чтобы твой отец заподозрил, что в нашем браке не все как положено?

– Не говори глупостей. Мне этого так же не хочется, как и тебе. Но он будет нервничать из-за меня, а вот этого нужно избежать. И ты поможешь мне тут. Поможешь? Постарайся, чтобы он не нервничал.

Обещай мне.

– До идиотской их вражды мы с твоим папашей вполне ладили. И сейчас, безусловно, поладим. – Люк знал, что не только для Гранта, но и для его отца семья была на первом месте. А если они с Хиллари поженятся, она станет членом его семьи, а он – ее.

Вот так. Их брак – логичный, практический шаг. Вне всякого сомнения. Именно то, что ему, Люку, по душе. В результате не только развяжется тугой узел семейной вражды, но и решится другая проблема – с будущим партнером, который предпочитает, чтобы он. Люк, был непременно женат. И последнее, но отнюдь не маловажное, – он вернет себе Хиллари, заполучит в свою постель, где ей и положено быть.

– Надо подумать, как сообщить отцу, что мы поженились, и сделать это как можно деликатней.

– Ничего проще. Я скажу ему: ваша дочь теперь моя забота.

– Я и не была для него заботой. У моего отца одна забота – твой отец.

– Ну, с моим предком у нас не возникнет проблем, – уверенно заявил Люк. – Скажем ему то же самое. Мол, теперь забота обо мне – твое дело. И все пойдет как по маслу.

Хиллари не разделяла его уверенности.

– Больше ты ничего не способен предложить?

– А чем тебя это не устраивает? – огрызнулся он.

– Как тебе сказать… Не помешает немного сочувствия. Немного сопереживания.

– Я и сочувствую. И сопереживаю. У меня этого добра хоть отбавляй.

– Докажи.

– Каким образом?

– Найди такие слова, чтобы отец услышал в них, что ты ему сочувствуешь, сопереживаешь.

– Мы, мистер Грант, сочетались узами брака, – торжественно объявил Люк и уставил на Хиллари выжидательный взгляд.

Никакого впечатления. Люк попытался снова:

– Может, так: вот я и снял с ваших плеч заботу о дочери.

– Бесподобно. С большим чувством.

– Ах, ты хочешь чувства? Тогда попробуем так: я, мистер Грант, без ума люблю вашу дочь и все оставшиеся дни моей жизни посвящу тому, чтобы сделать ее счастливой.

Сипловатый голос Люка звучал с покоряющей искренностью, зачаровывал, заставлял верить, что он говорит правду. И Хиллари верила… пока он не повернул к ней свое лицо, по которому гуляла ухмылка. – Ну как? Пойдет? Лучше?

Кивнув, она отвернулась и стала смотреть в окно. Горько, что все это пустые слова…

Почему-то, когда Хиллари представляла себе, как будет выходить замуж, ей ни разу даже в голову не пришло, что придется стоять в очереди на венчание. А что какой-то эрзац-Элвис будет состязаться с рок-группой накурившихся марихуаной лабухов, ей и в страшном сне не могло присниться. Однако все было именно так. Группа и певец шпарили каждый свой номер. Одновременно. В результате гул стоял такой, что даже сильному духом мужчине впору было закричать «караул».

– Мы не сумели договориться насчет музыки, – доверительно сообщил Хиллари будущий молодожен, стоявший в очереди впереди них. – Вот и решили пойти на компромисс – потрафить вкусу сразу обоих. Вроде как символ семейного согласия.