Когда командует мужчина

Линц Кэти

– Да нет. По-моему, нам надо что-то сделать, чтобы эта нелепая вражда не разрасталась дальше.

– Согласен.

– Согласен? – Она не ожидала, что он так сразу признает ее правоту. Она надеялась его в конце концов убедить, но готовилась потратить на это немало сил.

– Абсолютно.

– Приятно слышать, – обрадовалась она. – Откровенно говоря, я шла сюда с тяжелым сердцем. А теперь рада, что пришла.

– И я рад. – Очень рад, добавил Люк про себя, когда вся картина стала ему ясна. Перед ним открывалась возможность убить двух зайцев сразу, совместить

несовместимое! Какие там еще есть крылатые слова, которыми выражают удачный оборот вещей как раз в ту сторону, в какую тебе надо? Потому что теперь, когда Хиллари снова оказалась рядом, он ни за что не даст ей уйти.

– У тебя есть какие-нибудь планы на этот счет? – осведомилась она.

– Спрашиваешь!

– У меня тоже есть. Но давай выкладывай первый, – попросила она. – Так какое у тебя предложение?

– Самое простое. Выходи за меня замуж.

Глава вторая

– Что-что ты сказал? – спросила Хиллари, уверенная, что, должно быть, ослышалась.

– Выходи за меня. – Это был не вопрос и не просьба. Нет, это прозвучало наполовину приказом, наполовину вызовом.

Сколько лет Хиллари ничего так не желала, как услышать от него эти три слова! Но не так. В ее мечтах предложению выйти замуж сопутствовало объяснение в любви. Она рисовала себе романтическую интермедию, которую завершал букет роз. И музыка. Чайковского. Она питала слабость к Чайковскому.

И к Люку она питала слабость, И она не станет лгать себе самой, отрицая, будто его слова не произвели на нее оглушающего действия. Да, она ничего так не желала. Мечтала об этом еще шестнадцатилетней девчонкой. Быть женой Люка.

– Дурачишься, да?

– Нет. Я совершенно серьезно, – с невозмутимым спокойствием подтвердил Люк.

Именно это спокойствие сразу ее отрезвило. О чем она думает? О том, что между ними было? Было и сплыло. И если Люк полагает, что отпустил милую шутку, то ей не смешно.

– Ты, верно, спятил! Мы четыре года в глаза друг друга не видели.

– Точно четыре года? Значит, ты считала? – сказал он, поддразнивая ее. Этим тоном все было сказано.

– Если ты не собираешься говорить о деле всерьез, я прекращаю разговор, – заявила Хиллари, разъяренная его бесцеремонностью. Как он посмел! Неужели она впрямь когда-то страдала по этому наглецу? Должно быть, была не в своем уме.

Но не успела она сделать и двух шагов к двери, как его ладонь, опустившись на плечо, задержала ее.

– Не спеши. Ты еще не сказала мне, какой у тебя план. Как-никак я человек разумный. – И, пропустив мимо ушей ее сердитые доказательства обратного, заключил: – Выкладывай свои соображения. – И удерживающая ее ладонь мягко соскользнула к локтю.

Резко высвободив руку, Хиллари смерила собеседника недоверчивым взглядом. Что он задумал? Чего добивается?

– Садись, – пригласил Люк и, отступив, подхватил стоявший в стороне стул для себя. Развернув его спинкой вперед, он ловко оседлал его.

Люк в своем репертуаре, отметила про себя Хиллари, – даже если всего-то надо принять сидячее положение,

он сделает это по-своему.

– Валяй. Что ты там придумала? – сказал он, положив руки на спинку стула.

Убедившись, что он на самом деле готов ее слушать, Хиллари опустилась на край стоящего рядом стула и принялась излагать свой план:

– Прежде всего нам, по-моему, нужно собрать как можно больше информации – выяснить, с чего. это у них началось. Ты об этом хоть что-нибудь знаешь?

– Почти ничего, – пожал плечами Люк. Широкими, мощными плечами. Студентом он занимался плаванием, входил в команду, которая была чемпионом штата, и тренировки не прошли даром для верхней части его торса. О нижней Хиллари и думать боялась, благо спинка стула скрывала от нее расставленные под углом ноги, оседлавшие сиденье. Ей и без того хватает, незачем еще любоваться, как обтягивают Люка джинсы. Она отвела взгляд и сказала:

– Я тоже почти ничего. И в этом вся беда. Прежде чем решать проблему, необходимо о ней как можно больше знать. Я пыталась говорить с папой, но ничего не добилась. Он уходит от разговора. Пошла поговорить с твоим отцом, но он даже . не вышел ко мне. Одна я ничего не добьюсь, но если мы объединим усилия – сможем кое-что раскопать и выяснить точно, что послужило причиной этой нелепой вражды.

Придав лицу глубокомысленное выражение. Люк секунду-другую сосредоточенно смотрел на Хиллари, словно вникая в сказанное, но затем резко покачал головой.

– Не-ет. Мой план мне больше нравится.

Хиллари гневно сверкнула глазами.

– А ты с самого начала был настроен против моего. Скажешь, нет? Не трудись отвечать. Это ведь, насколько мне помнится, главная твоя черта. Уж ты такой! – с сердцем проговорила она. – Ты принял решение, а там хоть потоп, хоть светопреставление, но быть но сему. Ты не отступишься, даже если то, что надумал, бред собачий.

– Похоже, мы ушли в сторону от предложения, которое я тебе сделал. А?

– Ты сделал мне предложение? Ты отдал приказ. К тому же неосуществимый.

– Вполне осуществимый, – возразил он. – На редкость практичный. Мы у наших родителей единственные дети. Мы женимся, и вражда прекращается сама собой.

– К твоему сведению, брак не прекращает вражды. Напротив. Вражда уничтожает родственные связи. Ты никогда не слышал о Ромео и Джульетте?

– Литература, – хмыкнул Люк, отклоняя этот довод взмахом руки. – А в жизни специально заключают браки, чтобы прекратить вражду, даже войны. Этим пользовались коронованные особы, главы государств на протяжении всей истории.

– Учитывая твое стремление быть главой, я думаю: подражание коронованным особам тебе по нраву, – отвечала она. – А вот мне – нет. Он на ее шпильку не отреагировал.

– Раз мы поженимся, моему предку и твоему придется воленс-ноленс, прекратить грызню, хотя бы ради благополучия внуков…

– Внуков!

– Чтобы выглядеть пристойно, – продолжал он как ни в чем не бывало, – твой папаша и мой пожмут друг другу руки и покончат с этим вздором, переключатся на другие занятия. На гольф, может быть.