Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
Голоса…
Где-то слышались голоса. Один – резкий, мужской, другой – мягкий, женский. От его звуков он почувствовал, как по сердцу прошла теплая волна. Нил прислушался, но не смог разобрать слов. Мужчина был явно чем-то недоволен, а женщина о чем-то просила.
«Боже, наверное, мама опять спорит с Альбертом, – устало подумал он. – Хотя голос не похож на мамин. Неужели очередная подружка Элизы решила изобразить сестру милосердия? Господи, избавь меня от этих идиоток!»
Кровать была жесткой и неудобной. Нил попытался лечь поудобнее, но голова буквально взорвалась болью.
«Вино…
Он замер, стараясь не делать ни единого движения. Боль немного унялась. Нил не спешил открывать глаза, прекрасно зная, что его ожидает: гневная проповедь Альберта, слезные мольбы матери или, хуже того, очередная слюнявая беседа с какой-нибудь пустоголовой подружкой Элизы, вообразившей себя его ангелом-хранителем. Быть объектом нотаций, насмешек и упреков в абсолютной никчемности он был не в состоянии, и сил разыгрывать из себя джентльмена тоже не было. Дверь громко хлопнула, взорвавшись острой болью в измученном мозгу, его затошнило. Нил судорожно сглотнул, но глаза не открыл. В то же мгновение послышались приближающиеся шаги, и кто-то коснулся его лба. Рука была теплой и нежной. И внезапно Нилу захотелось узнать, что за существо обладает такими волшебными руками, одно прикосновение которых облегчило его боль, но он не успел. Рука исчезла, а затем он услышал, как тихо открылась и закрылась дверь.
«Это явно не Элиза».
Сестра никогда не приближалась к нему по утрам. Нил с трудом разлепил глаза.
«Боже… Это еще что такое? Где я?!»
Он лежал на узкой, похожей на каютную полку жесткой кровати, укрытый простыней грязно-серого цвета. Стены были высокими и голыми, кое-где местами на них еще сохранилась побелка, которая со временем стала такого же грязно-серого цвета, как и простыня, которой он был укрыт. Комната была небольшой. Через маленькое зарешеченное окно высоко в стене лился скудный свет. Напротив окна была железная дверь. Кровать, на которой он лежал, стояла в самом углу, у стены.
– Где я? – с трудом прохрипел Нил, собственный голос отозвался жуткой болью в голове.
Он с трудом сполз с постели, пытаясь игнорировать боль, и, пошатываясь, направился к двери. Каждый шаг давался с огромным трудом, как если бы он двигался в застывающей вязкой смоле. В глазах стоял туман, в котором смутными пятнами расплывались разноцветные круги. Несчастные семь шагов до двери показались ему вечностью. Наконец он схватился за массивную железную ручку, медленно сполз вниз и, опершись спиной о холодное железо, попытался вспомнить.
«Меня зовут Нил Лэганн. Вчера я был в кабаке в порту. Кажется, была драка».
Нил поморщился, пытаясь припомнить события вчерашнего вечера, но воспоминания были какие-то смутные, смазанные, а затем и вовсе превратились в пустоту. К горлу подкатил знакомый удушливый комок.
«Что же случилось?!! Почему я здесь? И где я вообще?!»
В коридоре послышались тяжелые шаги, и дверь с шумом распахнулась. Нил застонал от очередного приступа боли, опалившего голову.
– О… Я вижу, ты пришел в себя! Прекрасно! – раздался над ним холодный мужской голос, в
Нил поднял голову. Перед ним стоял высокий человек, одетый в странную форму. На худом лице выделялся крупный нос и сдвинутые лохматые брови. Но самым удивительным были его глаза. Холодные. Немигающие. Словно у змеи.
«Наверное, именно так смотрит удав на кролика, которого собирается съесть на обед».
Нил поежился, но пересилил себя и посмотрел прямо в эти жуткие, по-звериному жестокие глаза.
– Где я? – с трудом прохрипел он.
– Вы, мистер Лэганн, находитесь в медицинском пункте тюрьмы Сент-Джеймс.
– Тюрьмы? Но… Почему?!!
– Почему? – незнакомец холодно улыбнулся, смерив его прежним надменно-презрительным взглядом. – А разве вы сами не догадываетесь?
– Догадываюсь? Ну, да, я пил в портовом кабаке. Не лучшее место, но разве это преступление?
– Нет. Пить в кабаках не запрещено. А вот убивать людей – это преступление.
– Убивать? Но я никого не убивал!
– В самом деле? А вот очевидцы говорят нечто другое.
– Очевидцы? Какие очевидцы? – Нил поморщился, игнорируя боль, и снова попытался вспомнить. – Там была драка. Я помню, как она началась. А потом все, пустота.
– Вы убили некоего моряка по фамилии Прюстон.
– Прюстон? Я даже не знаю такого.
– Как интересно, – с усмешкой протянул мужчина. – Вы его не знаете, но, тем не менее, вчера в таверне вы угрожали ему.
– Угрожал? – Нил снова напряг память и поморщился. – А… Наверное, это тот оборвыш, который проигрался.
– Да. Который обозвал вас шулером и которого вы обещали убить.
– Но я не убивал.
– Правда? Но он умер от удара ножом в сердце. И это был ваш нож.
– А почему я в лазарете?
– На этом настояла мисс Дюваль, наша медсестра, – при мысли о незнакомой Нилу мисс Дюваль в змеиных глазах мужчины вспыхнул огонек вожделения. – Она сказала, что у вас сотрясение мозга, но я вижу, что вы в отличном состоянии, – жестоко усмехнулся незнакомец. – Поэтому вас переведут в общую камеру.
Нил вздрогнул и поднял голову.
– Вы не посмеете! Я – Нил Лэганн! – холодно и надменно отчеканил он. – Вы не можете посадить меня вместе с преступниками! Это вам даром не пройдет!
– Посмотрим, – снова усмехнулся мужчина. – Только вот что я вам скажу, мистер Лэганн. Здесь вы такой же преступник, как и все остальные, и вы полностью в моей власти, поэтому советую сменить тон и манеры. Ваши новые друзья не оценят их. Они не любят богатых выскочек вроде вас.
– Как ваша фамилия?! – перебил его Нил с явной угрозой в голосе.
– Моя фамилия Стэнтон, – совершенно спокойно ответил тот. – И здесь, мистер Лэганн, бог – это я. Я решаю, кто будет жить, а кого досрочно препроводят в последний путь. Поэтому советую унять амбиции. Ты будешь делать то, что тебе говорят.
– Ты за это заплатишь!
– Неужели? Я так не думаю. Трикс!!! Роджерс!!! – в комнату ворвались два громилы, одетые в такую же форму, как и Стэнтон. – В общую камеру его!
– Да, мистер Стэнтон!