Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
– Приехали, мисс, – раздался над ее ухом тихий голос шофера.
Антуанет чуть вздрогнула, приходя в себя, и, подняв голову, обнаружила, что они уже на месте. За окном, прямо перед ними, возвышался темный барак, где, как она помнила, располагался кабинет начальника госпиталя и комнаты врачей и медсестер. Открыв дверцу, она выбралась из машины и торопливо направилась к приземистому строению. Внутри было тихо и темно. Быстро миновав длинный пустой коридор, Антуанет остановилась перед знакомой дверью, постучала и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь.
Кабинет начальника военно-полевого госпиталя 1480 был почти точной копией кабинета доктора Люмьера и являл
– Добрый вечер, месье Ла Салль, – громко поздоровалась Антуанет, подходя ближе.
Мужчина чуть вздрогнул и, обернувшись, посмотрел на нее поверх стекол очков, блеснувших в скудном свете лампы. Царящий вокруг полумрак скрыл выражение его лица, но Антуанет интуитивно ощутила охватившее его глубокое удивление.
– Мадемуазель Делакруа? – донеслось до нее его ошеломленное бормотание. – Но… Как вы здесь очутились? – однако спустя еще секунду он пришел в себя и, отложив книгу, вскочил с места. – Прошу прощения, мадемуазель. Проходите, присаживайтесь, – Антуанет подошла к столу и устало опустилась на предложенный стул. Несколько часов тряски в холодной машине по бездорожью, соединенные с отчаянием и тревогой, снедающими душу изнутри, высосали из нее все силы. – Я так удивился, что совершенно забыл о правилах приличия. Впрочем, кому сейчас есть дело до таких мелочей? – продолжил между тем доктор Ла Салль и, нахмурившись, тяжело вздохнул. – Чем труднее наша жизнь, тем проще мы становимся. Но, увы, не могу сказать, что это всегда хорошо. В конце концов, умение вести себя иной раз единственное, что отличает нас от животных, поэтому, полагаю, никогда не следует пренебрегать общепринятыми нормами морали и правилами поведения, дабы не потерять человеческий облик. Впрочем, что-то я заболтался, – спохватившись, виновато пробормотал он и внимательно посмотрел на сидящую перед ним женщину. – Признаюсь, не ожидал. Никак не ожидал, но все же очень рад вас видеть, мадемуазель. Что привело вас к нам? Помнится, я не запрашивал помощи у 1478.
– Все верно, – подтвердила Антуанет. – Я приехала… по личному делу.
– По личному? – седые брови доктора изумленно взлетели.
– Да. Я получила сообщение, что близкого мне человека тяжело ранили в бою, и он был направлен сюда. Он должен был поступить к вам позавчера.
– Может быть, – вздохнул доктор и нахмурился. – Но бои сейчас идут особенно активно, поэтому к нам ежедневно поступает очень много раненых. Вы уверены, что его направили в 1480?
– Да.
– А как его имя?
– Его имя … – Антуанет нерешительно замялась. – Его имя Кристиан-Пьер де Ла Вреньи, но он иногда называет себя Крест.
– Кристиан-Пьер де Ла Вреньи, – задумчиво повторил Пьер Ла Салль и нахмурился, силясь вспомнить. – Нет, не припоминаю. А что за ранение?
–
– В таком случае… – доктор замолчал, так и не закончив предложение и глядя в переполненные болью и отчаянной надеждой глаза этой женщины, не в силах произнести вслух, что дорогого ей человека, ради которого она проделала столь долгий и трудный путь, возможно, уже нет на свете.
Но Антуанет прекрасно поняла, что он хотел сказать.
– Нет, я уверена, что он еще жив и находится сейчас здесь, – тихо, но твердо возразила она.
В комнате воцарилась неестественная напряженная тишина.
– Что ж, – наконец вздохнул доктор Ла Салль, отводя взгляд. – Хорошо. Вы помните Жанну Ланком, нашу старшую медсестру?
– Да.
– Идите к ней и опишите вашего знакомого. Может, она знает что-нибудь о нем? А если нет, то скажите, что я распорядился, чтобы она показала вам всех раненых, что находятся у нас. Может быть, среди них есть тот, кого вы ищите.
– Спасибо, доктор Ла Салль.
Антуанет вскочила с места и почти бегом бросилась к двери.
– Мадемуазель Делакруа.
Обернувшись, она вопросительно посмотрела на него.
– Да?
С минуту Пьер Ла Салль молча смотрел на нее, а затем вздохнул и покачал головой.
– Постарайтесь не слишком обнадеживать себя, иначе разочарование и боль, если вы не найдете его, окажутся просто невыносимы. Он действительно мог не дотянуть до госпиталя. Такое часто случается. Особенно, если ранение тяжелое. Многие умирают еще в дороге. Впрочем, что я вам говорю, вы ведь все это прекрасно и сами знаете.
– Да, я знаю, – мягко ответила Антуанет и вдруг улыбнулась. Слабо, одними кончиками губ, но все же улыбнулась. – Но я знаю, что он жив и сейчас где-то здесь. Совсем рядом.
– Вы так в этом уверены? А вам не приходило в голову, что вы просто обманываете себя? Вам хочется верить в это, поэтому вы принимаете желаемое за действительное. Не поймите меня неправильно. Самообман – это защитная реакция, придуманная нашим сознанием, чтобы помочь нам справиться с тем или иным потрясением. Но иногда плата за это минутное облегчение бывает слишком высока, ибо разочарование и боль, когда спадают шоры, становятся стократ сильнее. Я всего лишь хочу уберечь вас от этого.
– Я понимаю, – очень серьезно произнесла Антуанет. – Но я не обманываю себя, доктор. Я знаю, что он в очень тяжелом состоянии, но я уверена, что он все еще жив. Я это чувствую, – и, отвернувшись, вышла из комнаты.
Она нашла старшую медсестру военно-полевого госпиталя 1480 в кладовой, где хранилось чистое постельное белье и принадлежности, предназначенные для перевязки раненых. Та стояла спиной к двери и занималась тем, что методично раскладывала выстиранное белье по комплектам, а потому не заметила ее появления. С минуту Антуанет молча наблюдала за ней, а затем подошла ближе и осторожно коснулась ее плеча.
– Здравствуй, Жанна.
Женщина обернулась.
– Антуанет? – на ее лице отразилось нескрываемое удивление. – Как ты здесь оказалась? Неужели тебя снова направили к нам помогать? Странно, но доктор Ла Салль не упоминал, что ты должна приехать.
– Я приехала сюда не работать, – перебила ее Антуанет. – Я приехала навестить одного человека. Он недавно поступил к вам с тяжелым ранением. Доктор Ла Салль сказал, чтобы я обратилась к тебе.
– Вот как? – Жанна слегка нахмурилась. – И как его зовут?