Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
Зябко кутаясь и прикрывая лицо воротом плаща, он быстро зашагал в сторону вокзала.
Она проснулась оттого, что солнце ярко светило ей прямо в лицо. Недовольно поморщившись, Анни открыла глаза. Длинные ресницы медленно вспорхнули над сонной темнотой глаз и тут же снова опустились. Девушка болезненно скривилась.
“Странно. Вроде, ничего не болит… Но ощущение, будто стоит шевельнуться – и просто рассыплюсь на мелкие кусочки. Что произошло?”
Солнечные лучи врывались сквозь незашторенное окно и нещадно били в лицо. Анни сделала усилие и перевернулась на другой бок. Тело отозвалось недовольством и смутно заныло.
“Что случилось? – снова подумала девушка и закрыла глаза, силясь припомнить. –
Словно пытаясь убежать от нахлынувших воспоминаний, Анни зарылась лицом в подушку, чувствуя, как румянец заливает ее с головы до пят.
“Этого не могло произойти. Этого просто не может быть! И все же это произошло. Произошло на самом деле. Это правда. И что теперь будет?”
Мысль о будущем подействовала отрезвляюще. Анни открыла глаза и, резко сев на постели, окинула комнату ищущим взглядом. Все было как всегда. Все вещи стояли на своих местах. И лишь смятая постель рядом с нею молчаливо свидетельствовала, что все это ей не приснилось и эту ночь она действительно провела не одна.
“Арчи… Он ушел… Но… – растерянно подумала она и тут же рассердилась на саму себя. – А чего, собственно, ты ожидала? Что он останется, чтобы пожелать тебе доброго утра? Он любит Кенди, не забыла? Арчи любит Кенди. А то, что произошло между вами этой ночью, наверняка считает глупой ошибкой и ужасно раскаивается и сожалеет. Поэтому он ушел”.
При этой мысли Анни почувствовала, как сердце сжалось от тоски и боли, и разозлилась еще сильнее.
– Черт тебя побери, Арчибальд О’Коннел! – едва слышно прошептала она, смахивая невольно выступившие на глазах слезы.
“Черт тебя побери, как ты мог вот так поступить со мной?!! Свести с ума, подарить одну безумную ночь, а наутро уйти, не сказав ни слова. Словно… Словно я… Я… Словно я – падшая женщина! Это несправедливо! Несправедливо, слышишь?!! Как ты смеешь жалеть о том, что произошло между нами? Как ты можешь сожалеть об этом… чуде? Ну и пусть!!! Ну и жалей!!! А я не жалею! И никогда не пожалею!!! Это было прекрасно! Чудесно! Восхитительно! Потрясающе! И я никогда не буду жалеть о том, что это произошло! И мне все равно, что ты, Арчибальд О’Коннел, думаешь о этом и что ты скажешь Кенди. Я не жалею. А ты, давай, жалей, раскаивайся, страдай, стыдись… Но что бы ты ни делал, как бы ты ни переживал – ты ничего не можешь изменить! И ты всегда будешь помнить главное: этой ночью ты был со мной, слышишь? Со мной! Я это знаю. Пусть ты любишь Кенди, но этой ночью ты был не с ней, а со мной! И ты хотел этого. Можешь лгать себе и окружающим сколько угодно, но я точно и совершенно уверена – ты хотел этого. Этой ночью ты хотел меня и принадлежал мне, как и я тебе. Ты был моим, Арчи. Пусть всего лишь на одну ночь, но ты был моим. Только моим. Эта ночь – твой лучший подарок, Арчи, за все то время, что мы знакомы. И мой лучший День рождения. И я не жалею. Не жалею! Не жалею!!! И если бы ты не был таким трусом, Арчи О’Коннел, то ты бы тоже признал, что не жалеешь о том, что произошло. Но ты предпочел сбежать. Что ж… Так тому и быть! Беги, Арчи! Беги от меня. Беги прочь так быстро, как только можешь. И не возвращайся. Никогда не возвращайся! Мне не нужны твои отведенные глаза и сбивчивые извинения! Мне не нужны твой стыд и твое раскаяние! Оставь их для Кенди и остальных. Но мне они не нужны! Я ни о чем не жалею! И не хочу видеть твои сожаления. Я не хочу знать о них. Я не хочу тебя видеть, Арчи. Я больше никогда не хочу тебя видеть. Возвращайся к Кенди. Теперь ты принадлежишь ей. Полностью. Навсегда. Я от тебя отказываюсь. Прощай, Арчи!”
Резко поднявшись, Анни быстро прибрала постель и, одевшись, долго сидела перед зеркалом, расчесывая
“Поди ты к дьяволу, Арчибальд О’Коннел!”
Швырнув ни в чем не повинную расческу на столик, Анни поднялась и решительно вышла из комнаты. Несмотря на то, что было еще довольно рано, в гостиной она обнаружила Жермен. Уютно устроившись в кресле за столом, мадам Бурже неторопливо потягивала чай, изящно придерживая невесомую фарфоровую чашечку двумя пальцами.
– Доброе утро, сhe`re, – приветливо улыбнулась она, заметив Анни. – Что вас заставило подняться в такую рань? Если я правильно помню – у вас сегодня выходной.
– О, да, – решительно подтвердила Анни. – И я намерена им воспользоваться в полной мере.
Пожалуй, ее слова прозвучали чересчур решительно. Словно зов трубы, призывающий войска к бою. Обманчиво-сонные глаза француженки обожгли собеседницу внимательным, пристальным взглядом и тут же утонули в пушистой темноте опущенных ресниц, а уголки губ чуть дрогнули в насмешливо-понимающей улыбке.
– Ну, что ж, – пропела Жермен тем особым бархатным голосом, которым женщины веками поверяют друг другу самые сердечные тайны. – Раз уж вы так рано встали, mon сhe`re, то, быть может, не откажетесь составить мне компанию за завтраком? Я заварила превосходный чай.
– Спасибо, Жермен, – ничего не заметившая Анни подошла к столу и опустилась на соседний стул.
Мадам Бурже не спеша наполнила чашку и поставила перед ней.
– Хорошо спалось? – мягко поинтересовалась француженка.
Анни заметно вздрогнула, но тут же, спохватившись, взяла себя в руки и внимательно посмотрела на собеседницу. Но на лице мадам красовалось прежнее сонно-безмятежное выражение, и охватившие ее подозрения моментально показались Анни смешными и безосновательными.
– Д-да… Вполне, – запнувшись, пробормотала она явно виноватым голосом и почувствовала себя совсем глупо.
“Дурочка несчастная! Как будто весь мир вертится вокруг твоей драгоценной персоны и всем есть до тебя дело! Ведешь себя как десятилетняя напроказившая школьница. Впрочем, ты такая и есть! Как была наивной дурочкой, так и осталась! Быть может, именно поэтому Арчи и… НЕТ! СТОП! Нельзя об этом думать! Не сейчас! И никогда больше! Я больше никогда не буду думать об Арчи и о том, что произошло этой ночью. Они – прошлое. Их больше нет. А я есть. И моя жизнь продолжается. И будет лучше, если никто ничего об этом не узнает. Но если я не перестану вести себя как полная идиотка, то очень скоро все заподозрят неладное. Особенно Жермен. Она очень умна… очень. И весьма проницательна. Прости, Жермен, я знаю, что ты мне друг, что ты никогда не причинишь мне вреда. Но… Но я не хочу никому ничего рассказывать. Не могу. Даже тебе. Прости. Пусть все останется как есть”.
Поднеся чашку к губам, Анни вдохнула густой горячий аромат и, прикрыв глаза от удовольствия, сделала маленький глоток.
– М-м… Жермен, ты – волшебница! Это не чай, а восьмое чудо света.
Мелодичный грудной смех мадам Бурже рассыпался по комнате солнечными искрами.
– О, дорогая, ты мне льстишь.
– Ничуть. Это напиток богов. Научишь?
– Пожалуйста. Как только пожелаешь, – сделав последний глоток, Жермен отставила чашку в сторону и окинула девушку задумчивым взглядом, словно мысленно решая сложную математическую задачу. – И как ты намерена провести этот замечательный день? – наконец поинтересовалась она спустя несколько минут молчания.