Когда наступает рассвет
Шрифт:
От моста надо идти, как ей объясняли, еще верст семь. Она снова зашагала вперед.
Дорога вывела ее в березняк. Стволы деревьев и кружевной узор их, заискрившийся в лучах зари снег, лежавший на ветках, были необычайно красивы.
Кончился березняк, и снова пошел густой бор. Вдруг Домна услышала звук топора. Где-то недалека рубили дерево.
Она остановилась, раздумывая, как поступить. Это, вернее всего, приехали за дровами. Значит, до деревни совсем близко. Но как быть: пройти мимо или же подойти к дровосеку? Лучше, пожалуй, поговорить с ним. Если человек покажется
И Домна, спустив платок на глаза, пошла вперед.
За поворотом дороги стояла запряженная в старенькие сани пегая лошаденка. Слышно было, что в лесу продолжали неутомимо работать топором. Затем раздался треск надломившегося дерева, и оно рухнуло на снег. На мгновение наступила тишина.
Домна прошла еще несколько шагов. Снег был свежий и рыхлый, шагов ее не было слышно. Но лошадь, заметив приближающегося чужого человека, встряхнула головой и заржала. Невдалеке послышался женский голос:
— Ну чего там тебе не стоится, леший?
Из чащи вышла рослая женщина в шабуре [18] из синей крашенины и по старым следам направилась к лошади. Заметив незнакомую девушку, остановилась. Женщина была еще не старая, с худым усталым лицом. В руках крепко, по-мужски, держала топор.
Домна приветливо улыбнулась, сказала негромко:
— Не бойся меня, тетушка. Я иду в Борки, к родне. А ты откуда будешь?
Ее приветливый голос успокоил женщину. Она облегченно вздохнула, поправила волосы, выбившиеся из-под старенькой теплой шали.
18
Шабур — верхняя рабочая одежда без воротника.
— Уф, упарилась!.. Кто это, думаю, ходит в такую рань? Признаться, немного испугалась даже, увидев тебя.
— А что, разве я такая страшная?
— Ты ничего вроде, да ведь время теперь такое… А что так рано ходишь по гостям? Кто у тебя тут?
— Дядя и тетка. Вздумала навестить, да белых солдат боюсь встретить по дороге. Им ничего не стоит обидеть беззащитного человека, вот и пошла пораньше. Ты тоже, видать, не любишь долго спать?
Женщина освободила вожжи, замотанные на конец оглобли, прикрикнула на лошадь:
— Трогай давай! — И, обернувшись к Домне, сказала — Дровишки понадобились. Топить нечем, ребятишки замерзают.
Утопая по колено в снегу, она пошла рядом с санями.
— Тяжело тебе одной… дай помогу! — сказала Домна и, не дожидаясь ответа, пошла за ней.
— Коли не к спеху тебе, помоги, спасибо скажу! Навалим вон те кряжи и отправимся вместе…
У дороги лежали заготовленные кряжи сухостоя. Видно, женщина порядком уже потрудилась и успела приготовить добрый воз дров. Вдвоем они быстро раскряжевали только что поваленное дерево, взвалили кряжи на сани. Женщина ловко увязала воз,
— Теперь доедем, — сказала женщина, шагая за санями. Они шли рядом, поглядывая друг на друга.
Женщине было лет сорок с небольшим. Но Домна знала, как трудно угадать возраст крестьянки. Тяжелая работа, нужда, дети и многочисленные заботы старят рано.
— В деревне белые? — спросила Домна.
— Нет, только изредка появляются. Вконец разорили крестьян. Вот и у нас угнали коня. Пришлось соседу поклониться. Спасибо, не отказал.
— А что ты сама вздумала за дровами ехать? Или мужа нет?
Женщина печально покачала головой:
— Что тебе и сказать, голубка? Вдова не вдова, но, может статься, скоро стану ею. Мужа дома нет, вот и поехала. — Женщина, пытливо посмотрев на Домну, спросила — К кому же ты идешь и чья сама?
Домна доверчиво улыбнулась:
— Говорила уж я: дядя у меня тут, брат матери. Навестить иду, и работу с собой прихватила, буду прясть от нечего делать! — показала она узелок.
— А кто же дядя, как зовут?
— Викул Микул, а жена его — Катерина. Моя мать Викул Марфа дяде Микулу сестрой приходится.
Женщина с недоумением посмотрела на девушку, глаза ее блеснули холодно и отчужденно. Домна не решилась продолжать разговор. Женщина помолчала, размышляя, снова внимательно оглядела Домну, спросила глухо:
— А сестра Марфы — Дарья как поживает? Мужик не поправился?
Домна замялась. В штабе уговорились, что она назовется дочерью квартирной хозяйки, у которой остановились партизаны, сестры Викул Микула. У хозяйки была взрослая дочь, ровесница Домны. Дело облегчалось тем, что и сама Домна хорошо знала Викул Микула. Домна расспросила хозяйку о родственниках, знала, что у дяди Микула есть еще сестра Дарья, но где у Дарьи муж и здоров ли, она не спрашивала: не думала, что так все обернется. Решила ответить уклончиво:
— Живут понемножку… Я у них давненько не была, да и они редко заглядывают к нам. И ты хорошо знаешь Викул Микула?
— Как же мне не знать, если я его жена?.. Ну, здравствуй, племянница! Что, не узнала тетку родную? И коли меня не узнала, где тебе знать, что мужа Дарьи белые до полусмерти избили нагайкой! — Она строго прикрикнула на девушку — Не виляй! Кто ты и что тебе надо от моего мужа? Может, ты тут нарочно ходишь, вынюхиваешь, а потом к белым побежишь докладывать? Племянница нашлась! Говори прямо, что тебе надо?
Домна колебалась, не зная, на что решиться. Лицо Катерины внушало доверие. С ней, видно, открыто можно говорить. И Домна рассказала правду.
— Не сердись, тетушка Катерина! Я иду с важным делом к твоему мужу. Пусть он мне не родной, но я знаю его давно. Хороший он человек и очень нужен мне теперь, — и она коротко объяснила Катерине, зачем понадобился Викул Микул.
Женщина смягчилась:
— Значит, ты не из той стаи?.. А вот дядю Микула тебе не удастся увидеть. Белые схватили его. Ходила с передачей. Но офицер ихний, антихрист такой, велел солдатам прогнать меня. Прикладами вытолкали, еле ноги унесла.