Когда сталкиваются миры
Шрифт:
– Боже, ну для обезьян же сделано! – вмешалась Моника. – Открытые струны – EADGBE, «Эдди съел динамит. Прощай, Эдди» (*Eddy Ate Dynamite Good Bye Eddy. Мнемоническая фраза для запоминания нот стандартного гитарного строя).
«Это я ее научил», – подумал Мартин.
– Каждый лад – это полутон, – продолжала Моника. – Все просто, и не надо смычком по всему грифу возить, чтобы ноту найти.
– Без тебя разберусь, дай только ноты вспомнить!
Через минуту Итан уже начал наигрывать более-менее
– Говорят, я психопат, из окна смотрю закат…
Моника расхохоталась.
– Офигенная песня! В какой тональности хоть?
– Конечно же, в самой гениальной по своей сложности до мажор, – сказал Итан.
– Окей. Значит, аккорды до, фа, соль, ми, ля минор и ре минор. Что там дальше, Изя?
– Я придурок, я урод, всем назло иду вперед…
Моника подобрала подходящий аккорд.
– Отлично. Мелодия покатит, но над текстом еще надо поработать. Я не хочу петь про всяких придурков и уродов. Про них сейчас только ленивый не поет.
– Ну, тогда сама текст сочиняй! – рыкнул Итан.
– Да потом текст сочиним, – сказал Айзек. – Главное, мелодия есть.
– Это только куплет, – возразила Моника. – А нам еще надо припев, вступление, соло и какой-нибудь бридж.
– Куплет сочинили – значит, и все остальное сочиним. Шедевры так и делаются.
– А какой ритм будет? – спросила Моника.
Мартин, не дожидаясь, когда его спросят, довольно ловко сыграл подходящий грув на бас-гитаре.
– Идеально! – завопила Диана.
– Впечатляет, – поднял бровь Итан. – Зря ты от баса отрекся. Как бывший Моны.
– Бывший у меня тоже хорошо фигачил, – вставила веское слово Моника. – Ни нот не знал, ни гармонии. У него было просто чутье. Пока он не… Ну, вы сами знаете. Хрен с ним.
Мартин стиснул зубы, чтобы не укусить респиратор. Итан покосился на него, с сочувствием похлопал по плечу и скомандовал:
– Ну все, давайте по местам! Посмотрим, что у нас получилось.
Пока дорабатывали то, что успели насочинять, ненароком состряпали вступление и бридж.
– Ого, как поперло! – закричала восторженная Моника. – Я сколько ни бралась песню написать – ни разу так далеко не продвигалась!
– Ну, на то она и группа, чтобы один орал, что надо писать песню, а остальные работали, – оскалился от уха до уха Итан.
– А мне как-то стремно одними цимбалами стучать, я себя вообще не при делах чувствую! – заскулила Диана. – Есть у кого-нибудь хотя бы детский барабан?
– У нас бонго на чердаке валяется, – сказал Айзек.
– О как, прям половина ударной установки, – сказал Итан. – А еще можно по батареям постучать.
– А лучше сразу по голове, как раз в нашем стиле, – сказала Моника, отложила гитару и направилась в подсобку. – Я хочу кофе.
Мартин молча встал и пошел за ней.
– Я помогу! – подорвалась Диана, но Итан и Айзек удержали ее.
– Не надо, не мешай им.
– Что? Почему?
– Ди, крошка, парень запал на другую.
– Но Моне же на него наплевать!
– Это не значит, что он тут же выбросит ее из головы и влюбится в тебя!
9
Когда Моника обнаружила, что их психоделический басист стоит в дверях подсобки и пристально на нее смотрит, она не на шутку перепугалась.
– Твою мать, какой же ты жуткий! Тоже кофе хочешь?
Мартин отрицательно мотнул головой.
– Так, понятно. У тебя ко мне дело.
Мартин вопросительно вскинул бровь.
– Итан мне все рассказал, – вздохнула Моника.
Мартин ощутил ударную волну паники.
«Вот козел, спалил меня!» – пронеслось у него в голове.
– Ты извини, но ничего не выйдет, – сказала Моника, собравшись с силами.
Мартин схватился за грудь, буквально чувствуя, как разрывается сердце и рушатся мечты о прекрасном будущем.
– Я буквально на днях рассталась с парнем и не собираюсь бросаться на шею первому встречному, чтобы забыться, – продолжала Моника решительно. – Я польщена, что так сильно тебе нравлюсь, но ты меня даже не знаешь. Так что не трать время.
Слыша ее слова сквозь шум в ушах, Мартин стал успокаиваться.
«Я не понимаю, что она несет, но этот перец меня все-таки не сдал», – подумал он и присел на кухонный ящик, чтобы его ноги не подкосились в самый неподходящий момент.
– Почему ты от него ушла? – спросил Мартин тихо и хрипло.
Моника насторожилась.
– Какой знакомый голос…
Мартин захлопнул рукой респиратор, понимая, что только что сдал сам себя. Со всеми потрохами. Моника уставилась на него в упор, словно не верила в то, что видит перед собой.
– Так ты говоришь? – брякнула она после долгой мучительной паузы.
Мартин снова имел шанс ощутить, какое это все-таки блаженство, когда от тебя отлегло.
– Я не немой, – сказал он, меняя голос как только можно.
– Мы с тобой точно нигде не пересекались? Может, в лагере Ракетт Лейк (*Летний лагерь для богатых детей в штате Нью-Йорк)?
Мартин помотал головой.
– Мне, правда, кажется, что я тебя где-то видела, но никак не могу вспомнить где, – настаивала Моника.
– Почему ты от него ушла? – повторил свой вопрос Мартин.
– А, ты про это.
Моника отвернулась и стала готовить кофе.
– Я просто больше так не могла. Это было ужасно.
Мартин подавился отфильтрованным воздухом и кашлянул в респиратор.