Когда-то там были волки
Шрифт:
Некоторое время мы молчим, и я размышляю о коварстве ярости, о которой он говорит.
Дункан обводит рукой лесистые холмы.
— Эти деревья происходят напрямую из ледникового периода, — рассказывает он. — Первые сосны появились в Шотландии примерно за семь тысяч лет до нашей эры, и это то, что осталось, неразрывная эволюционная цепочка.
Знаю, думаю я. Потому я и здесь.
— Но тебе ведь это уже известно, правда? — спрашивает он.
— Когда ты привез Стюарта домой в тот вечер после паба, Лэйни была там?
Дункан
— Значит, вот зачем ты меня позвала?
Я не отвечаю.
Он качает головой.
— Я отправил Лэйни ждать нас на станции. Не хотел, чтобы она присутствовала при драке. Когда все закончилось, я отвез Стюарта на станцию, чтобы она забрала его домой.
Так-так.
— И она отвезла?
Дункан всматривается мне в лицо.
— Что ты хочешь у меня выведать?
— Просто пытаюсь выстроить события по порядку.
— Я не могу распространяться о подробностях рассле…
— Да-да, я знаю.
После тягостного молчания он говорит:
— Я посадил Стюарта к ней в машину, и она повезла его домой.
— Значит, Лэйни последняя его видела? Разве это не делает ее подозреваемой номер один?
— Делает.
— Так. И что же тогда рассказывает она?
Дункан разводит руками.
— Только что она привезла мужа домой и они легли спать, а утром она проснулась и обнаружила, что его нет. Она подумала, что он ушел в конюшню работать, но ни днем, ни вечером он не вернулся.
Черт. Если Лэйни говорит правду, то это все меняет. Выходит, что я по-прежнему не имею ни малейшего представления о том, как, когда и зачем Стюарт пошел той дорогой в лесу.
Лэйни, конечно, может и лгать. Так же как и Дункан. Возможно даже, что они сочинили эту версию вместе.
— Ты еще спишь с ней? — спрашиваю я. Из всех вопросов, которые я задавала, именно на этот я не хочу знать ответа.
Я чувствую, как Дункан напрягся.
— Нет, — говорит он. — Все закончилось еще до тебя.
Я ловлю себя на том, что одновременно хочу и не хочу ему верить, желая найти вескую причину для сомнений вместо этой зияющей бездны неуверенности.
— Ты еще любишь ее? — спрашиваю я, смягчив голос.
— Инти, что…
— Ты ведь когда-то любил ее, верно? В юности. Должно быть, старая любовь не ржавеет, если ты не побоялся скандала и завел роман с замужней женщиной, хотя кругом полно свободных — трахай сколько влезет. — Теперь я веду себя как идиотка и понимаю, что снова злюсь.
— Мне небезразлична ее судьба, — говорит Дункан, обнаруживая большую зрелость, чем я. — Я беспокоюсь о Лэйни. Мне противно то, как Стюарт с ней обращался. Вряд ли у меня остались к ней чувства, давно уже нет. Я потерял способность любить, и это к лучшему. После того, что случилось, она боялась меня. Все боялись. Смерть забирается к тебе под кожу, ты носишь ее с собой. Люди это чувствуют.
Мы уже готовы сдаться. Холодный ветер причитает в ветвях окружающих нас деревьев. Олени уже давно бродят
Я хватаю Дункана за руку, предупреждая его сидеть тихо.
Из тени медленно выползает бледная лапа. Потом морда с черным кончиком. Настороженные уши. Белая волчица.
Я указываю Дункану, куда смотреть.
Затем веду рукой вдоль берега реки, где из-за деревьев также спокойно смотрит бурый волк. Они стоят с подветренной стороны, так, чтобы их нельзя было учуять.
— Они унюхали нас, — шепчу я, — но они раненые и голодные. И кто знает, сколько они будут следить за стадом.
— Они нападут?
— Может быть. Здесь удобное место.
Два волка, которых мы видим, — Пепел и ее новоиспеченный зять, Номер Двенадцать, — стоят неподвижно, наблюдая. Дочь Пепел, Номер Тринадцать, тоже где-то здесь, возможно, потихоньку подбирается с другой стороны, чтобы отрезать оленям пути отхода. А позади нее прячутся шестеро неуклюжих волчат, страстно желающих учиться охоте. Я привела сюда Дункана, чтобы посмотреть на стадо, но не могу поверить, что нам повезло заметить хищников. Олени действительно находятся на территории стаи Абернети, но, несмотря на свое прежнее бахвальство, я редко сталкивалась с волками, за которыми не следила по джипиэс-датчикам или радиосигналам.
Интересно, что видит Дункан, когда смотрит на них? В моих глазах они выглядят грациозно-сильными, бесконечно терпеливыми и самыми красивыми созданиями на свете. И в тот миг, когда я думаю об этом, они обмениваются безмолвными знаками и вырываются из своих укрытий. Ловкие, мощные, великолепные. Олени бегут. Большинство устремляется на север, к горам. Пятьсот голов оленей мчатся стадом, и земля содрогается от могучего грохота, который я чувствую телом, рукой, лежащей в руке Дункана, вибрирует от их дружного топота, вибрация проходит сквозь нас — всего два волка сотрясают мир.
Отколовшаяся от общей толпы группа оленей бросается к реке. Иногда вода может служить хорошим убежищем: вброд волки переправляются намного медленнее, чем олени. Но сегодня это оказывается ошибкой, потому что Номер Тринадцать и молодняк сторожат на противоположном берегу, так что пересекать поток нельзя. Беглецы в панике барахтаются в воде.
Пепел и Номер Двенадцать врезаются в стадо, отделяя оленя, которого уже выбрали. Это маленькая самка. Охотники высматривали ее несколько дней. Пепел гонит ее в реку, где несчастной преграждают дорогу соплеменники. Они суматошно мечутся вверх и вниз по реке, и в этой коловерти Пепел почти не торопясь входит в воду и смыкает свою пасть — и мой рот — на шее у жертвы.