Когда в задаче одни неизвестные

Дмитриев Евгений

Парнишка уселся. С лица несколько сошла нагловатость. И все-таки он бросил недружелюбно:

— Чего арестовали?

— Арестовали? — переспросил Кучеренко. — Может, пока пригласили на беседу?

Булат чуть отвернулся. И сразу бросилось в глаза: у него, у Булата, и у Розы, его сестренки, одинакового рисунка губы, нос.

— Пускай пригласили, — не сдавался парнишка. — А почему? Что я сделал?

— Что ты сделал — узнаем, если сделал. А пока пригласили по другому поводу... Тебе уже скоро семнадцать,

а ты не работаешь и не учишься. Почему?

— Это мое дело.

— Не только твое. У нас не место тунеядцам. У нас надо трудиться. Или не знаешь?

— Вон как? — заметно было: Булат облегченно передохнул. Наверное, ждал чего-то другого.

— Да, вот так. Хлеб свой надо зарабатывать. А еще, если сам не научился думать, понимать, куда тянет от безделья...

— Вы меня колонией не попрекайте. Я сейчас чист — и все.

— А я тебя и не попрекаю. Это ты сам вспомнил, — Кучеренко нахмурился. Подумал: «И это брат Розы... А девочка такая гарная...» Сказал еще суровей: — И давай без этих мальчишеских петушиных наскоков — не на улице перед шпаной. Я таких петушков видел-перевидел.

Булат вспыхнул: видно, задело самолюбие.

— Не найду никак... — совсем другим тоном сказал он, отворачиваясь.

— Чего — не найдешь? — уточнил Кучеренко.

— Работы не найду...

— А... Ленивому все николи. Если надо — поможем.

— Ладно, и сам найду.

— И скоро?

— Не знаю.

— Не зна-аю, — раздумчиво повторил Кучеренко. — Ну, а как вы живете? У отца пенсия небольшая, Рахим тоже не работает... Или уже работает?

По лицу Булата вроде скользнула какая-то тень.

— Нет, не работает, — сказал он.

— Ну вот. На что же вы живете? — И снова перед мысленным взором Роза — худенькая, одни глаза. Продолжил жестче: — Ты думаешь, это не может интересовать нас, милицию?

— Может... А Рахим поехал в Аральск, жениться будет.

— Что, жениться? В Аральске?

— Нет, здесь будет жениться. В Аральск поехал за рыбой, к Шолпан, к сестре.

«Я еще не спрашивал его про Аральск, а он уже выложил, — сверкнуло в мозгу Кучеренко. — Не терпится?»

— Что ж, добре, — заметил Кучеренко вслух. — Только семью кормить надо, а он не работает, у сестры поехал рыбу просить.

— Там море, поэтому, — примирительно сказал Булат. И опять Кучеренко отметил: да, губы, нос у Булата — как у Розы.

— Верно, там море, — согласился Кучеренко с парнишкой. И как бы между прочим спросил: — Кстати, когда он уехал, Рахим? Наши уже несколько дней не видели его в парке.

— Десятого уехал, двадцать третьим поездом.

— А откуда ты знаешь? Спал, наверное, — двадцать третий идет под утро.

— Я его провожал.

— Ты? Еще кто провожал?

— Соседка наша, тетя Зина Ежова.

— Ей-то какая нужда?

Паренек

чуть замешкался.

— Не знаю. Отец наш ее просил, наверно.

— Ну, ладно. Приедет Рахим, передай, несколько дней ему на размышленье, пусть подыскивает место. Иначе тоже придется пригласить, потолковать... А пока к тебе все тот же вопрос: когда пойдешь работать?

— Я постараюсь...

— Вот так: неделю тебе на это старание. Уяснил?

Зинаида Ежова — полная, дородная, вроде бы бесхитростная. Держала себя предупредительно, с готовностью отвечала на все вопросы, пожалуй, даже с излишней готовностью.

— Почему провожала Рахима?.. Я не только провожала. Я ему билет брала.

— Это в честь чего же такая заботливость?

— Вы ведь знаете, девятого утром Рахима выпустили из городской милиции — там ему шили, будто кого-то порезал... Ну вот, вечером у Рахима собралась компания — девочки и, конечно, парни. Обмыть решили возвращение Рахима.

— И кто же был у него? Из девушек? Из парней?

— Этого я не знаю. Я там не была.

А по глазам Кучеренко видел: знает. Но как ее уличишь?

— Так, добре... — заметил неопределенно. — Значит, решили обмыть. Дальше?

— Ну, подпили они, наверное, там, магнитофон крутили. Отец Рахима приходит, просит: «Зина, возьми билет Рахимбеку, пусть едет в Аральск. Боюсь, как бы он тут еще чего-нибудь не натворил...»

«Как бы не натворил... — повторил про себя Кучеренко. — Как бы не натворил?.. Значит, старик боялся чего-то всерьез...»

— Так, — сказал вслух. — Говорят: где чарка, там и сварка... Но почему отец Рахима пришел именно к вам?

— А как же? Я ведь тут, на станции, работаю... Ну, знакомство в кассе...

— В сентябре уже легко с билетами, — сказал Кучеренко.

— Это верно... Ну, старик по привычке пришел. А я, грешница, не могу людям отказать... Купила я Рахиму билет и проводила его честь по чести.

— Когда же, значит, уехал Рахим?

— Я уже говорила. Гуляли они девятого вечером, а наутро, десятого, с двадцать третьим поездом отправился.

— Это точно? Не упустили чего-нибудь?

— Точно, так и запишите.

— А кто, кроме вас, провожал Рахима?

— Его брат, Булат.

— Девушек не было?

— Нет, никого больше не было.

Майор Айдаров

Айдаров записывал на большом листе бумаги все, что знал о Рахиме. Потом, глядя на этот лист, можно будет поискать связи между собранными фактами — они все перед тобой.

В дверь постучали.

— Да, да, войдите! — крикнул Айдаров, прикрывая свои заметки чистым листом бумаги.

В кабинет уверенно вошла женщина в темном легком плаще. Айдаров сразу узнал ее: из багажной конторы станции.