Когда в задаче одни неизвестные
Шрифт:
— А кто его знает — кто... Если б знать.
— Ну, а где ранили?
— Кто ж его знает, где. Говорят, у старого вокзала лежал.
— И никто из вас не видел его?
— Не было таких.
— А от кого вы слышали об этом раненом?
— Один наш заходил, на танцах был в парке.
— Его фамилия? Адрес?
— Чего там, он тоже ничего толком не видал. Подошел к народу, а того, который лежал, уже на носилках поволокли в машину «скорой».
И все же Кучеренко записал фамилию и имя парня, заходившего на пункт после танцев, — Сергеев Эдуард.
Кучеренко
Обогнул длинный состав — никого. Полез через тормозную площадку одного из вагонов состава, что стоял на следующем пути. Отметил про себя: «К утру вроде похолодало». Спрыгнул на землю.
— Эй, ты, чего тут шатаешься? — услышал вдруг.
Двое железнодорожников стояли, курили. Молча подождали, пока Кучеренко подошел к ним, представился и спросил:
— Не видели случайно, не было где-то здесь, на путях, какого скандала, драки?
— Драки не видел, — ответил один из железнодорожников, приглядываясь, куда бы бросить окурок. — А вот шел на работу — навстречу двое парней ведут одного, тот еле перебирает ногами. Думал — пьяный. Подошли ближе — тот, в середине, держится руками за живот, на руках — кровь.
— В какое время? Когда это было?
— Где-то около двадцати одного тридцати... Да, по московскому времени. Так, пожалуй.
— А в каком месте вы встретили тех троих?
— На перроне, почти напротив ПТО, пункта техосмотра...
— Куда они шли, в какую сторону?
— Да так, между тупиковыми путями. Со стороны локомотивного депо.
— Как они были одеты?
— Тот, с кровищей — и сейчас вижу руки, — тот в клетчатой рубахе... Да, это точно.
— А другие парни? Как они выглядели?
— Другие? Что-то не помню... Один был повыше, другой пониже. А вот как одеты... Не помню, на того все глядел, в середке, которого вели.
— Так, добре... Вы о чем-нибудь с ними говорили?
— Нет. Думаю, ведут — значит, все в порядке, доведут. А так — нет, не говорил.
— Попытайтесь все-таки вспомнить, как они одеты.
— Тот, повыше, пожалуй, в сером костюме.
— А другой?
— Нет, не припомню...
Подполковник Сарсенбаев
За окном уже утро — яркое, веселое. А на лицах своих помощников подполковник видел усталость и озабоченность — все-таки с полуночи работали. Хотя нет, не только усталость. Майор Айдаров — быстрый, энергичный, как всегда, — что-то негромко сказал старшему лейтенанту Павлычеву и улыбнулся. Что ж, у Айдарова уже есть «зацепка», унывать вроде не стоит. Кучеренко пока помалкивает, а по глазам не поймешь, что у него там, внутри. Следователь отдела, капитан Бондарев, что-то записывал на большом листе бумаги.
Наконец дверь в кабинет открыл капитан Шурагазиев.
Все зашевелились, повернулись к вошедшему, посмотрели на его грузную фигуру.
— Докладывайте, — приказал Сарсенбаев.
— Умер пострадавший... — остановившись у стола, сказал Шурагазиев. — Да, умер. Сказал
Немного помолчали.
— На перроне, — спросил подполковник Шурагазиева, — не видели на перроне, кто был из друзей пострадавшего или знакомых, кто был около него, хлопотал о нем?
— Нет, что-то не помню...
Сарсенбаев нахмурился. Что с ним поделаешь — вроде опытный работник, инспектор уголовного розыска, а допускает элементарные ошибки — давно таких случаев не было, растерялся? Как показали свидетели, высокий парень, что слушал пульс, видимо, имеет какое-то отношение к пострадавшему, а Шурагазиев прогнал его.
— Не запомнили того, что проверял пульс у пострадавшего? — задал Сарсенбаев наводящий вопрос.
— Этот?.. — смутился Шурагазиев. — Нет, не помню.
— А тех парней, — спросил Айдаров, — тех двоих, что вели пострадавшего, не видели на перроне?
— Нет, не помню двоих.
Снова замолчали.
«Не помню», «не запомнил», — с досадой подумал Сарсенбаев. Подосадовал особенно потому, что Шурагазиев не раз приходил, обижался на «несправедливость»: по званию он выше Павлычева, а по должности почему-то ниже — Павлычев старший инспектор, он, Шурагазиев, просто инспектор... А чего обижаться? Павлычев наверняка так бы не растерялся, не стал бы сыпать в ответ «не помню», «не знаю»... Но подполковник не дал разрастись раздражению.
— Так, — решительно хлопнул ладонью по столу. — Что мы знаем пока? Пострадавший назвал два имени и адрес. Еще известно: вели пострадавшего двое парней. Вели со стороны депо. Один из парней высокого роста, в сером костюме, другой пониже. Итак, у нас случилась драка. И делом этим заниматься нам, не горотделу, тут все ясно. — Быстро оглядел сидящих. — Сейчас немедленно надо на Парковую, 37, выяснить, в какой связи назвал этот адрес пострадавший... теперь уже погибший... Дальше — связаться с горотделом, областным управлением, попробовать установить, кто эти самые Джанибек и Умырзак... Снова надо поискать место, где была драка, а может, просто нападение с одной стороны...
Капитан Шурагазиев
Кто же все-таки эти самые Джанибек и Умырзак — Умырзак, конечно, хотя послышалось Умырза? Почему эти два имени назвал пострадавший? Друзья они ему или, наоборот, враги?
Шурагазиев думал об этом по дороге в горотдел милиции — там он выписал всех, кто носил эти имена и был на заметке. Думал и теперь, шагая по адресу Умырзака Дюсембаева — тот недавно из заключения, надо проверить, что за человек, где был, что делал вчера вечером.
С досадой вспоминал, как его атаковали вопросами Сарсенбаев и Айдаров. Да-а... И зачем надо было прогонять того парня, который проверял пульс у пострадавшего? Парень, может, дал бы какие-то ценные показания. А, может, этот парень и есть Джанибек или Умырзак? Тогда тем более не надо было прогонять его...