Когда вмешалась жизнь
Шрифт:
— Это… — Между ее ног возникло сильное и почти болезненное давление. — Ж-желание. Я чувствую… — она крепче сжала его рубашку, неузнаваемый голос в голове умолял его снова подвигать ногой. Поднять выше. Надавить сильнее. Глубже. — …желание.
Признание вызвало сильное чувство вины, но ее тело не осознавало того, что понимал разум. В тот момент ее тело могло чувствовать только одно.
Гас ниже опустил голову, пока его дыхание не коснулось ее уха.
— Что ты собираешься с этим делать, Паркер? — Он оставался неподвижным, рука на ее животе
Даже прижатая к холодильнику, она могла бы оттолкнуть Гаса, дать ему пощечину или закричать. Он держал ее, но не крепко и не как заложницу. Гас украл у нее контроль, а затем вернул обратно, но она оставалась под чарами не только от его слов, но и тех ощущений, что он в ней вызывал в данный момент: отчаянья и беспомощности.
— И-иди домой, Гас. — Она отпустила его рубашку, закрыла глаза и задержала дыхание.
Он исчез, как сон, оставив лишь эхо скрипящей на петлях двери и дрожь, вызванной звуком, когда она захлопнулась — жуткое напоминание о том, что это произошло на самом деле.
Глава 10
Посуда стояла чистой. День сменился ночью, оставив на горизонте кукурузного поля деревенский закат. Слезы Паркер высохли, но воспоминание о поступке Гаса отравило ее совесть. Она уволится, о работе у Уэстманов не могло быть и речи. Однако после инцидента на кухне, план рассказать Сабрине о пьяном поцелуе в баре казался ничтожным.
То, что произошло, было сексуально, интимно, многообещающе и неуместно. Однако ничего не случилось. После издевок и насмешек он просто исчез. И все ради чего?
Она не могла отсиживаться до возвращения Сабрины, так или иначе, ей придется встретиться с Гасом. Воспользовавшись запасом мужества, который она приберегала на случай Армагеддона, Паркер подошла к дому Уэстманов и постучала в парадную дверь.
Ответа не последовало.
Как заблудшее дитя, она звонила в дверь снова и снова, доводя Рэгса до исступления.
Ответа не последовало.
Гас был внутри. Она пристально следила за его домом с тех пор, как он оставил ее растекаться липким месивом по полу кухни. Решив получить ответы, она обогнула дом и вошла в незапертую дверь. Ее приветствовал Рэгс, но не Гас.
— Где он? — спросила она Рэгса.
Рэгс побежал вверх по лестнице. Не такого ответа она хотела. Паркер не представляла, что в восемь сорок пять он все еще будет валяться в постели.
— Гас? — Беспокойство по поводу появления в его спальне ослабило ее попытку звучать рассерженно.
Дверь хозяйской спальни была открыта, но не дверь в ванную, за которой шумел душ. Паркер села на скамейку в изножье кровати и стала ждать. Шли минуты, воспоминания о прошлой ночи подпитывали ее гнев, и ее терпение истощилось до нуля.
Один поворот ручки, и незапертая дверь бесшумно открылась. Она опустила голову, не желая смотреть на обнаженного Гаса в стеклянной душевой кабинке.
— Почему ты так поступил со мной? — Ее голос оставался уверенным и спокойным, несмотря на колотящееся о ребра сердце.
— Бл*ть! Какого хрена ты тут делаешь, Паркер? — Гас повернулся к ней спиной. — Убирайся!
Она скрестила руки на груди, не отрывая глаз от своих шлепанцев.
—
— Я в душе голый!
— Я не смотрю. Просто ответь мне.
Он выключил душ, схватил полотенце, быстро протер им волосы и обвязал его вокруг талии, но вода продолжала струиться по его телу.
— Иди домой, Паркер. Это не имеет значения.
Он обошел ее стороной и добрался до гардеробной, обставленной ящиками из темного дерева с одеждой, идеально развешанной на латунных и деревянных вешалках того же цвета.
— Ты мудак. Изменщик. Жалкое подобие мужа. — Паркер последовала за ним, а затем резко отвернулась и зажмурилась, как только он уронил полотенце, будто отказывался прятать от нее свое обнаженное тело.
— Да, вероятно, я мудак. — Он надел серые спортивные штаны без нижнего белья. — Но я не изменщик, и ты даже не представляешь, какой я муж.
— Ты… ты пытался меня соблазнить. — Гнев подпитывал противоборство, перекрывая тот ужас, который она испытывала, оказавшись рядом с обнаженным Гасом.
Он рассмеялся. Это еще больше распалило ее гнев.
— Я не соблазнял тебя. Я высказал свою точку зрения. — Он надел белую футболку.
— Бред сивой кобылы. Я была там.
— Вот именно. Тогда ты должна понимать, что я тебя не соблазнял. — Он схватил ее за плечи и оттеснил в сторону от выхода из гардеробной.
Повернувшись, она с облегчением обнаружила, что Гас одет.
— Я чувствовала тебя. — Ее глаза сузились.
Он ухмыльнулся.
— Неужели?
По шее Паркер разлился жар, опалив щеки. Обсуждение эрекции Гаса в хозяйской спальне в отсутствии Сабрины расценивалось как самый неуместный разговор, который у нее когда-либо был.
— Ты такой засранец. Просто скажи мне, почему?
Скривив губы в сторону, он прищурился.
— Ты молода. Видишь мир только в черно-белом цвете. В твоем сказочном мире любовь — это волшебная палочка, источающая дорожки из блесток и дарующая «долго и счастливо».
Паркер подошла ближе, осознавая, что лев может затащить ее в свое логово.
— Я не верю в сказки.
— Нет? — Он пожал плечами. — Тогда, полагаю, я высказал свою точку зрения.
— Я не понимаю твоей дурацкой точки зрения! — Она сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
Гас наклонился вперед, оказавшись на одном уровне с ее глазами. Она оставалась на месте, хотя его близость вызывала дрожь.
— Тебе изменили. Ты чертовски из-за этого злишься, потому что не можешь понять причину. Но любовь — это эмоция, которая живет в голове и пресловутом сердце. В нее нужно вкладываться, чтобы она росла, иначе она умрет. Но… желание… оно инстинктивное. Физическое. Плотское. И когда оно хочет добиться своего, мозг отключается, и единственное сердце, которое ты слышишь, — это орган в твоей груди, перекачивающий кровь. Раб твоего желания, готовящий твое тело делать одно и только одно… — Он наклонился к ее уху и прошептал: — Кончать.