Когда завтра настанет вновь

Сафонова Евгения

— Хочешь сказать, у тебя маленький запас?

— Именно.

— Но они в тебя четыре обоймы разрядили, и ты все отбила! А потом ещё запулила в них этой штукой, — Питер неопределённо пощёлкал пальцами, — ну, от которой они…

— Если б мне пришлось продержать щит ещё минут пять, тут бы мой запас и кончился. Да и противники были не магами. Пули отбивать легче, чем заклятия, — запустив руку в бумажный пакет, я невесело улыбнулась. — Нет, Питер. Я хорошо умею контролировать себя, но я довольно слабый маг. Поэтому к следующей встрече с нашим чёрным другом у меня будет вот это.

Я

разжала пальцы, продемонстрировав то, что лежало на моей ладони.

— Я знаю, что маги дерутся костями и картами. И драгоценными камнями, — кивнул Питер, разглядывая белую игральную кость. — Значит, в них заключена та самая энергия? После того, как вы с ними поработаете?..

— Да. Уже преобразованная в конкретное заклятие. Остаётся лишь сказать то или иное активирующее слово, и заклятие сработает. Всё равно что кнопку нажать. Другое дело, что в кость много энергии не влезет. Зависит, конечно, от материала, из которого она сделана, но всё равно… тот же защитный барьер продержится недолго. Карты вмещают и того меньше. Драгоценные камни — другое дело, но с ними работать я ещё не умею. А там одна ошибка, и подорвёшь весь дом.

— В общем, работай-ка ты пока лучше с костями, — подытожил Питер, поднимаясь с песка. — Ты ведь будешь кости сейчас зачаровывать? Не хочу мешать. — Он взглянул на чёрное зеркало озёрной глади, раскрашенное серебром звёздных бликов, и вдруг негромко пропел: — «А звёзды смотрят сверху… их свет глотают тёмные озёра, и звёзды молчаливо тонут в них»…

— «Какая ночь!.. Любимая, ты грезишь, и грёзы тканью вечности ложатся на облик бытия», — тихо подхватила я, незамедлительно узнав строчку из песни моего любимого барда. — Люблю эту песню. Вообще Марка Шейдона люблю.

Устремлённый на меня взгляд Питера сделался удивлённым.

— У тебя хороший голос.

— Ничего особенного. — Я раздражённо дёрнула плечом. — Голос как голос.

Нет, когда-то я тоже считала, что у меня хороший голос. Думала, это единственное наследие, которое оставил мне папа-тилвит: чарующий серебряный голос фейри. Но однажды, когда я во всё горло распевала что-то, убираясь в кухне, пришла мама и сердито сказала, чтоб я перестала пищать, как резиновая игрушка, или хотя бы чуть больше старалась попадать в ноты. А я даже не слышала, что фальшивила, и это подтвердило полное отсутствие у меня музыкального слуха.

Кажется, это тоже случилось вскоре после переезда в Мойлейц. Мама тогда вообще была какая-то нервная, вот и не выдержала — сказала правду. Я была не в обиде: всегда разделяла принцип «горькая правда лучше сладкой лжи». Эш потом пытался меня убедить, что мама была неправа, но с тех пор петь я стеснялась. И теперь начинала подозревать, что тогдашняя мамина нервозность имела под собой очень серьёзные основания.

Я бы даже сказала, смертельно серьёзные.

— Что-то мне подсказывает, что у тебя много странных необоснованных комплексов, — невозмутимо заметил Питер, подхватив с песка свои мокасины. — Ладно, спокойной ночи.

Я слушала, как он уходит, едва слышно шурша босыми ногами по песку. Задумчиво повертела кость в пальцах, вглядываясь в чёрные точки на белых гранях.

Я всю жизнь была

маминой дочкой. Маленькой, инфантильной, послушной девочкой, которая знала, что мама всегда решит все её проблемы. Которая смирялась с тем, что даже её двенадцатилетний брат больше похож на взрослого, чем она. Но мама больше не со мной, что бы там с ней ни случилось; и Эш, каким бы умницей он не был, не сможет нас защитить.

И между ним и этой чёрной тварью, похоже, отныне буду стоять только я.

Прикрыв глаза, я стиснула кость в кулаке, ощущая, как нагреваются линии магической печати.

Спасибо, Питер. Наша беседа помогла мне кое-что понять.

То, что мне пора повзрослеть.

Когда я вернулась в мобиль, Питер спал, подложив руки под голову, свернувшись калачиком на заднем сидении. Роксэйн сидела на переднем и курила, выдыхая дым в открытое окно. Эш милостиво разрешил им спать в мобиле, но предварительно перевёл его в режим завода после сканирования отпечатка пальца. Доверяй, но проверяй…

— Ну ты и полуночница. Три часа уже, — шёпотом посетовала баньши, когда я влезла на водительское место, притушив волшебный огонёк и не закрывая дверцу. — Что делала?

— Оружие. — Я подбросила на ладони кожаный мешочек с успешно зачарованными костями. — Больше эта тварь меня врасплох не застанет.

— Ну, если мы до Фарге не будем особо задерживаться в людных местах…

— Боюсь, придётся. Мы едем в Карнел.

Баньши смотрела, как я убираю мешочек в карман джинсов, изумлённо изогнув тонкие голубые брови.

— Лайза, — её шёпот зазвучал громче, — ты понимаешь, что…

— Я всё понимаю. И мне надоело слепо слушать кого-то. Я хочу знать, кто наш противник. Я хочу убить эту тварь. А если она бессмертна, хотя бы отправить туда, откуда она не сможет портить жизнь другим.

Роксэйн, затянувшись, медленно выдохнула в сторону струйку вишнёвого дыма.

— А если Ликорис всё-таки не имеет к тебе отношения?

— Я тоже не верю в совпадения. Но на этот случай у меня есть запасной план. Правда, его озвучивать пока рано. — Я положила ладонь на руль, перебирая пальцами по пластику, словно по невидимым клавишам. — Пока проверим эту версию. До конца. Новичкам и дуракам везёт, а у нас есть ты и Питер, и ваши силы. Даже если узнаем, кто такой Ликорис, и он окажется непричастен к… моему случаю — когда отправим его за решётку, я сильно огорчаться не буду. После того, что увидела сегодня на кладбище, уж точно.

Баньши покачала головой:

— Тебе что, Питер хвост накрутил?

Я рассеянно провела ладонью по длинным, успевшим спутаться волосам.

— Я спать, — изрекла я вместо ответа. — Поищи ещё адреса полукровок, погибших в несчастных случаях после появления Ликориса, ладно?

И вышла, тихо прикрыла дверцу. В темноте добрела до палатки; не снимая кеды, залезла внутрь. Легла подле Эша — на спальник, который брат перед сном заботливо расстелил рядом с собственным.

Кстати, спасибо Роксэйн, что напомнила про хвост. Не люблю ни резинки, ни заколки, однако в ситуации, когда даже расчёсываться некогда, придётся потерпеть. А то копна до талии — это, конечно, хорошо, но путаются же, зараза…