Кольца Джудекки
Шрифт:
Углов продолжал допытываться.
– Скажи, те, кто жили в городе, избранные, они поддавались влиянию местности?
– Не понимаю.
– На плато, грубо говоря, все превращаются в праведников, здесь, за стеной, люди похожи на бесов. Ты жил на Земле, должен понимать, о чем речь.
– В бастионе действительно иное состояние пространства и времени, но оно не злое и не доброе. Оно такое, каким его делают поселенцы. Не зря сюда уходили самые сильные. На Земле таких называют, - Руслик смутился, - Святыми.
– Эй!
– друг в упор смотрел
– Перед Ильей встала жуткая, собранная из мысли, воли и силы, машина по имени Сергей Углов..
– Как выбраться?
– Илья ни о чем другом не мог думать.
– Руслан, как отсюда выбраться?!
Углов остановил парня.
– Иди, тресни кулаком в стену!
– Сергей ухватил Илью за тогу, попросту сгреб за грудки.
– Давай, ломай! Вперед! Иначе я тебе шею сверну. Рохля интеллигентная. У меня не получится. Я - другой. Иди, или убью!
То было ослепление, или, наоборот - просветление? Угловский рык лишь слегка подхлестнул. Илья и так чувствовал в себе совершенно необъяснимую, жуткую, едва удерживаемую внутри силу.
Он легко стряхнул с себя железные грабки Сергея, пошел к стене и с размаху врубил по ней, сжатыми в замок, руками.
Гром зародился глубоко в каменных недрах башни и пошел по восходящей, сотрясая стены и воздух. Мимо пролетали камни, рухнула стена. Раскатились валуны. Ни один камешек не зацепил, не чиркнул. Илья не удивился. Некогда было удивляться. Слово стало делом.
Он шел.
Раскаты нарастали, чтобы превратиться в нескончаемый, пульсирующий звуковой ужас.
Но ему не было страшно.
Он крушил.
Там за стенами ждали свобода и дом. Он шел и сокрушал, зная, что каждый шаг-удар подводит ближе к заветным воротам.
Солнце на мгновение ослепило. Человек остановился. За его спиной лежала груда разбитых, вывернутых из стены камней. Рядом встали двое, как и он, перемазанные пылью и плесенью. У того, кто слева к старому корявому рубцу во всю щеку добавилась кровавая ссадина. У того, кто справа - белое отрешенное лицо нечеловеческой красоты.
До тронного зала осталась маленькая крытая галерейка. С нее открывался вид на набережную. В волны плавно уходила, мощенная огромными плитами площадка, сплошь заваленная мусором. Видно, что туда давно не ступала нога человека.
А над всем этим - слоистая облачная даль.
Толстяк в длинной тоге вывернулся на галерейку внезапно. И безнадежно близко.
Нет чтобы раствориться, размазаться по стене, ужиком юркнуть в щель и сидеть.
Сидеть! Не дышать, не шевелиться, да молить неведомо кого: пронеси! Но, как известно, высокая должность и длительное существование под боком у власти, лишает необходимых сноровки и быстроты: безнаказанность бесконечна, как бесконечен вечный порядок вещей!
Ключник заступил дорогу и даже гавкнул. Вернее начал с высокой ноты и…
Разваленная стена…
Илья двинулся на человека в тоге. Руки, сцепленные в замок, взлетели над головой.
Солнце, выглянув из слоистой толщи, ударило по глазам
И что?!
Они, меня… …человек…
А ключник, задохнувшийся от возмущения, уже тянул из-за пояса тесак. Илья видел, как лезвие ползет из ножен. Осталось сокрушить, раздробить на кусочки и железо и его носителя.
Убью - переверну свой мир.
Почему?
Нельзя убивать.
Руки уже нависли… не до конца растраченная сила толкала изнутри.
Нельзя!!!
– Посторонись, - прохрипел Сергей. Илья, готовый уже к неминуемому, последнему в жизни страшному и непоправимому шагу, глянул в его сторону. Углов оттеснял, а, оттеснив, занял его место:
– Теперь - моя работа. Ты с ней не справишься!
Тело незадачливого ключника осталось далеко позади, в самом начале галерейки. Не разглядеть в груде других тел.
Сергей прокладывал им дорогу. Шел неумолимо как ледокол, только брызги по стенам летели.
В зал они вошли друг за другом. Последним держался Руслан. Его шатало. Илья все время на него оглядывался, опасаясь, что мальчик упадет, и его засосет в кучу мертвечины.
Дошли.
В зале, против ожидания, было почти пусто: горстка людей у высокого кресла, да пара в углу: штатный палач и человек, подвешенный на дыбе. Голый по пояс, но в колпаке по средневековой моде, палач шурудил железками в ведре. Подвешенный с трудом поднял голову. Сквозь, залепившие лицо, длинные мокрые волосы смотрели глаза, в которых плавала боль и покорное отупение. На дыбе корчился их старый знакомец Горимысл.
Зрители не сразу оторвались от развлечения. А вот палач замер, недоразогнувшись.
Так и стоял с клещами в руках в полупоклоне. Потом обернулся один из приближенных и то же замер. Только, когда и второй перестал интересоваться пыткой, Колька глянул в сторону двери.
Илья в подвале, чего только ни сочинял. Предполагалось последнее слово.
Усовестить? Обличить? 3аклеймить?
Бездарная интеллигентская мечта. Разве такого усовестишь?!
Владыка развернулся в кресле и вытянулся как струна. Даже воздух вокруг, будто, загустел. Ближних, между тем, отнесло. Только женщина, бывшая подруга Гаслана, осталась рядом на стульчике поменьше.
Перед Ильей были весы. Люди, окружающие трон сейчас представляли собой гирьки.
Двинутся к Кольке - его чашка перевесит, отшатнутся - победит Шрам.
Первым упал на колени советник, за ним палач, за ними поползли в сторону Углова остальные. Некая сила ломала их и гнула. Только родственник продолжал охранять свое место. Женщина сдалась последней. Но уже когда сдалась - ползла на животе, извиваясь и пристанывая.
Сергей на них не смотрел. Так же как по коридору с живым заслоном, медленно, жестоко и неумолимо, он приближался к трону. Два шага осталось, когда Владыка потянул за подлокотник кресла. Из него послушно выдвинулось узкое, плоское лезвие, отливающее зеленым.