Кольцо князя-оборотня
Шрифт:
– А ты уверен, что тот тип правду сказал?
– Зачем ему врать? – Водка была холодной и вкусной, закуска горячей и тоже вкусной, теперь даже музыка раздражала не так сильно, и девицы на сцене ничего, симпатичные. От выпитого в голове слегка шумело, а тело расслаблялось, наливаясь приятным, хотя и искусственным теплом.
– Например, – Пашка подцепил на вилку полупрозрачный ломтик колбаски, – чтобы от тебя отделаться. А что, самая удобная позиция – ничего не видел, ничего не знаю. Но чтобы кто-то кому-то поручил заняться вымогательством… Не, Альдов, ты как себе хочешь, но это
– За голимую лажу? Выпьем.
– Вот, – Пашка с почти профессиональной ловкостью наполнил опустевшие рюмки, – он, значит, не ожидал, что ты на него выйдешь, и, когда увидел в том зале, растерялся.
– Он мог просто выставить меня вон.
– Ага, а ты бы Синицкому звякнул… Синицкий по-прежнему у тебя безопасностью занимается?
– Да.
– Я бы уволил. – Пашка окинул задумчивым взглядом тонконогую надменную красотку, которая приземлилась за соседним столиком. Красотка взгляд поняла правильно и ободряюще улыбнулась. Ну вот, поговорили, значит. Сейчас она сюда припрется, и на всей беседе можно будет поставить крест. У Пашки при виде таких вот длинноногих, грудастых и губастых мозги начинали работать в строго определенном направлении.
– Мальчики, прикурить не найдется? – Девица решила форсировать события.
– Гуляй, девочка! – огрызнулся Пашка. – Не видишь, разговариваем!
Красавица, пробурчав нечто не слишком лестное, удалилась.
– Так, Альдов, слушай меня. Ты в милицию обращался?
– Конечно.
– Да нет, я не про первый раз, я про целителя этого. Ты в милицию ходил после той встречи? Рассказывал кому-нибудь, кроме меня, про то, что нашел его?
– Нет.
– Зря. Давай пей, легче станет. Значит, так, сейчас дергаться поздно, скорее всего, он залег на дно. Или вообще закрыл лавочку и свалил куда-нибудь. В ту же Англию, например.
– На Англию деньги нужны.
– Ага, а он, значит, зарабатывает плохо. Сколько он с тебя снял? А таких дураков, как ты, Альдов, в каждом районе по десятку. Ладно, не хмурься, достанем мы твоего пророка долбаного. И Томку найдем, и девочку… – Пашка замолчал, неловко ковыряя вилкой в тарелке, словно ему было очень неудобно перед Егором за то, что у Пашки проблем нет, а у Егора есть.
– Ох, Егор, ты вот мне скажи, отчего жизнь такая пошла, что хоть волком вой… – Пашка уже порядком захмелел, впрочем, Альдов сам был близок к тому блаженному состоянию, когда моря становятся по колено, а проблемы – по барабану. – Думаешь, Альдов, я вот с тобой просто так встретиться хотел? Думаешь, соскучился там, в Англии? Ни хре-на! – Кусков бухнул рюмку о стол, на удивление, рюмка лишь тоненько звякнула, но не разбилась. – Я сюда вернулся бизнес делать. И с тобой вот встретился, чтобы бизнес делать. Мы ж с тобой, Альдов, не монтажники-высотники, мы с тобой бизнесмены!
– Бизнесмены, – подтвердил Егор. Пьяный Пашкин бред странным образом гармонировал с окружающим миром и нынешним состоянием Альдова. Прав старый товарищ, они – бизнесмены, они ж вместе начинали, вместе фирму основали, вместе пахали плечо к плечу, а потом Пашка решил, что вдвоем в одной фирме тесно, и ушел. Ну, не в том смысле, что удалился с гордо поднятой головой, громко хлопнув
Про Пашкин бизнес Егор почти ничего не знал, ну, слышал кое-что из разряда сплетен, но не больно-то верил, а напрямую спрашивать неудобно. А потом Пашка за границу слинял.
– Думаешь, назад попрошусь? – Пашка пьяно икнул. – Нет уж, я самостоятельный, куда хочу, туда лечу… Чего хочу? Куда лечу? – Философская мысль была утоплена в водке.
– Ты, Альдов, мужик толковый, к тому же я тебе верю. Не, я серьезно – верю, как самому себе! Больше, чем себе!
– Спасибо. – Егор чувствовал себя почти счастливым.
– Я знал, что ты не откажешь!
– В чем?
– Ни в чем! – заявил Пашка.
– Не откажу. – В беседе не было смысла, впрочем, он и не был нужен, Альдову хватало самого факта разговора, а царящее вокруг веселье отвлекало от мрачных мыслей. Кладбище… да какое, к лешему, кладбище?
– Так я завтра с бумагами подъеду? – поинтересовался Кусков.
– Конечно! – В конце концов, завтра можно будет и посмотреть, что за бумаги, и подумать, стоит ли их подписывать. Или что там Пашке нужно.
Ведьма
Февраль
Юлька умерла спустя неделю после нашего разговора. Не из-за меня. Не из-за Андрея. Не из-за зимы, работы или плохого питания, а из-за всего, вместе взятого. Я говорила. Я пыталась убедить отвезти ее в больницу, создать условия и все такое, но меня не слушали. Точнее, слушали, но не слышали.
Я – ведьма.
Я навела порчу и погубила Юльку.
Кто-то видел, как мы разговаривали у колонки, и сделал определенные выводы, а остальные с этими выводами согласились. Конечно, ведь проще найти ведьму, чем обвинить себя. Никто из них не хотел винить себя.
Ведьма.
За окном танцевали снежинки, белые и легкие, словно кто-то в небе распорол огромную подушку, наверное, снаружи красиво. Не знаю. Меня заперли в доме и на всякий случай приковали цепью, той самой, из подвала. Как же я ненавижу всех их, раньше я и не предполагала, что ненависть такое замечательное чувство, глубокое, почти как любовь. Больше, чем любовь, из-за любви я едва не умерла, а ненависть оживляет.
– Сидишь? – Андрей подошел сзади. Я не стала оборачиваться – не хочу видеть эту свинью. Но свинья не уходила и дышала перегаром в затылок.
– Пить будешь?
– Нет.
– Зря. – Андрей шумно вздохнул. – Чего ты там увидела?
– Ничего. – Чистая правда, между прочим, за окном белый хоровод, и чем больше я вглядывалась в снежную муть, тем меньше видела.
– Это ты виновата, – заявил он. – Ага. Ведьма.
– Я не ведьма, а ты – лжец. – Мне не было страшно, мне не было противно, мне было все равно. Почти как тогда, в аэропорту. – Ты спал с ребенком, ты убил ее. Почему ты не отвез ее к врачу, когда… все началось? – Знала я не так и много. Вчера Юле стало плохо, сначала она жаловалась на сильную боль, ближе к вечеру началось кровотечение, а около полуночи девочка умерла. Меня же обвинили в ее смерти.