Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Нестеров Антон Викторович

Доспех Генри Ли с вензелем AV

Проблема заключалась в том, что Генри Ли был женат – и отдавал себе отчет, что еще одна история a'la Эдвард де Вир, связанная с именем Анны, может обернуться для нее настоящей катастрофой. Но тут Анна проявила себя весьма прозорливой женщиной: она выходит замуж за некоего морского капитана Джона Финча. Несомненно, это был мезальянс, но после скандала с графом Оксфордом Вавасур не приходилось рассчитывать на хорошую партию. С другой стороны, обеспечивая Анне

статус замужней женщины, этот брак оставлял ей определенную свободу: по большей части капитан был в очередном плаванье. Был ли этот брак изначально задуман как ширма и оба супруга отдавали себе в этом отчет, или же был вполне искренен – неизвестно.

Среди многочисленных стихотворений, ходивших в списках при елизаветинском дворе, до нас дошел текст, авторство которого могло принадлежать Анне Вавасур – одна из четырех сохранившихся копий приписывает его именно ей. Как бы то ни было, текст этот более чем применим к ситуации, в которой оказалась леди Анна:

Thoughe I seeme straunge sweete freend, be thou not soDo not accoy thy selfe with sullen willMyne harte hath vo[wed] althoughe my tongue saye noeTo be thine owne in freendly liking styll.<…>Contente thy selfe that once I made an otheTo shyeld my selfe in shrowde of honest shameAnd when thou lyste make tryall of my troutheSo that thou save the honoure of my name.<…>So where I lyke, I lyst not vaunte my loueWhere I desyre there moste I fayne debateOne hathe my hand an other hathe my gloveBut he my harte whome I seeme moste to hate… [501] [Пусть я кажусь отчужденной, милый друг, не веди себя так, <как сейчас>/ Не тешь себя мрачным упорством:/ Мое сердце стенает, хотя уста говорят «нет» тому,/ чтобы стать твоей, отвечая дружеским расположением, <как это делаешь ты>// <…> Задумайся о том, что однажды я дала клятву/ Защитить себя броней честного стыда/ Чем меньше ты пытаешься узнать, насколько я искренна,/ тем лучше для спасения моего честного имени// <…> Поэтому, я <внешне> меньше всего хочу любить, когда мне всего желанней любовь/ Чем больше мое желание, тем больше я противлюсь ему и его отрицаю./ Одному принадлежит моя рука, другому – моя перчатка/ Но сердце мое принадлежит тому, кого внешне я ненавижу.]

501

Цит. по: Bell Ilona. Elizabethan Women and the Poetry of Courtship. Cambridge: Cambridge University Press, 1998. P. 88–89.

В этом состоянии, когда формально находясь замужем, залог любви она отдала другому, а все ее чувства обращены к третьему, Анна Вавасур пребывала к 1590 г., когда осенью, после проведения рыцарского турнира в честь дня коронации Елизаветы I, Генри Ли покидает двор и удаляется в свое поместье Дитчли. А в декабре умирает его жена. И тогда сэр Генри предлагает Анне Вавасур переехать к нему в Дитчли. С капитаном Финчем, формальным супругом Анны Вавасур, были, видимо, достигнуты какие-то договоренности – в бумагах Дитчли сохранились счета, указывающие, что с начала 1600-х годов сэр Генри выплачивал тому небольшую пенсию – возможно, эти выплаты производились и до того.

В 1592 г. сэр Генри получает известие, что во время традиционной поездке по стране королева собирается навестить Дитчли и проведать «своего доброго рыцаря». [502] У сэра Генри были все основания опасаться приезда королевы: незаконной связи с Анной Вавасур было достаточно, чтобы навлечь гнев королевы на голову сэра Генри, а учитывая репутацию леди Анны в глазах Елизаветы I, сформировавшуюся после скандала с де Виром, хозяину Дитчли было о чем беспокоиться (ил. 55).

502

Lawrence Stone. The Crisis Of The Aristocracy 1558–1641. Oxford, 1965.

И тогда сэр Генри принимает решение встретить королеву маской – костюмированным спектаклем, вовлекающим в себя придворных и саму королеву, а внутри этого действа предложить королеве такую роль, приняв которую, она не имела бы потом возможности излить свой гнев на хозяина.

На въезде в поместье королеву встречал Страж Врат. Страж предупреждал, что стоит на границы владений, где забыли о том, что такое счастье. Рыцари,

живущие в этих землях, погружены в меланхолию, ибо они посвятили себя беззаветному служению Прекрасным Дамам, но, увы, эти Дамы непостоянны в выборе возлюбленных и рыцари исстрадались. Тут перед королевой являлись две аллегорические фигуры – Постоянство и Легкомыслие (то есть – Непостоянство), и устраивали публичный спор, где каждая из сторон приводила свои аргументы, – покуда Легкомыслие не объявляло, что признает свое поражение: лицезрение королевы, в которой воплощена добродетель Постоянства, воочию убеждает, сколь Постоянство выше Легкомыслия. Вся эта сцена изящно обыгрывала девиз Елизаветы: «Semper eadem» – «Всегда та же», одновременно указывающий на девственность королевы, то, что ей удалось удержать победу над временем, и то, что она всегда верна своим принципам.

По сути, разыгрывая эту маску перед королевой, когда она въезжала в поместье, сэр Генри Ли обеспечивал лояльность Елизаветы в отношении его и леди Анны; королева теперь не могла выйти из предложенной ей роли – ведь если ее добродетели столь велики, что само ее присутствие исправляет любую кривду, то сама она ни в коем случае не должна предпринимать никаких действий в отношении того, что не соответствует ее представлениям о морали, иначе под сомнение будут подставлены ее совершенства.

Также художнику Маркусу Гирартсу был заказан весьма своеобразный портрет королевы. На нем королева стоит на карте Англии, являющей собой вершину огромного глобуса, – причем стопы королевы покоятся на графстве Оксфорд, землях Генри Ли, чем подчеркивается, что его род является верной и преданной опорой королевской власти. Сам образ Елизаветы амбивалентен: по правую руку от королевы разливается сияние, по левую – царит тьма и буря, небо перерезано молниями. Эта амбивалентность раскрывается и соответствующими девизами, представленными на картине: «Дает и не ожидает [возврата]» начертано на латыни на «солнечной стороне» портрета, «Может, но не наказывает» – на стороне, погруженной во мрак, и «Возвращая, умножает» – внизу (ил. 17). Портрет этот был своего рода «прошением о помиловании», адресованным вассалом своей владычице – и вместе с маской прекрасно выполнил свою роль: королева сделала вид, что в отношениях сэра Генри и леди Анны нет ничего скандального.

Заметим, что в двухчастной истории Анны Вавасур королева по-разному реагирует на ситуацию адюльтера: в Лондоне она затевает весьма жесткое расследование, оканчивающееся запретом для де Вира являться ко двору, а в Дитчли вполне попустительствует любовникам. Объяснение тому заключается, видимо, в следующем: эскапады графа Оксфорда разворачиваются в придворном, т. е. публичном пространстве, а потому должны быть жестко скорректированы, тогда как отношения Генри Ли и Анны Вавасур принадлежат частному пространству поместья Дитчли – и тем самым могут быть проигнорированы королевой.

В 1611 г. Генри Ли умер; в завещании он отписал Анне ежегодный доход в 700 фунтов, кое-какие земли и распорядился похоронить ее после смерти в одной с ним могиле, сочинив для надгробия следующую эпитафию:

She living w`th S`r Henry Leefor love long tyme did dwellDeath could not part them but that herethey rest w`th in one cell. [503] [Она, живя с сэром Генри Ли,/ долгое время пребывала в любви < с ним>/ Смерть не могла их разлучить <и добилась лишь того>/ Что здесь они обрели покой в одной могиле.]

503

Chambers E. K. Sir Henry Lee (Oxford, 1936). P. 237.

Дальнейшая жизнь Анны Вавасур, тем не менее, сложилась несколько иначе, чем то представлялось сэру Генри. Доля в наследстве, выделенная ей по завещанию, была оспорена одним из сыновей сэра Генри от его брака с Анной Пейдж – среди прочих аргументов в пользу истца были представлены доказательства, что к 1618 г. Анна Вавасур была замужем… за неким Джоном Ричардсоном. Далее выяснилось, что брак этот был заключен вопреки тому факту, что капитан Джон Финч был жив, а церковь не расторгала его союз с Анной. В 1622 г. последовал процесс, на котором Анна была обвинена в многомужестве и присуждена к покаянию и выплате весьма внушительного штрафа в 2000 фунтов. [504]

504

Roberts Josephine A. The Phallacies of Autorship: Reconstructing the Texts of Early Modern Women Writers/ Attending to Early Modern Women7 Ed. by Susan D. Amussen, Adele F. Seff. Newark: University of Delaware Press, 1999. P. 41.