Колесо Фортуны. Репрезентация человека и мира в английской культуре начала Нового века

Нестеров Антон Викторович

На наш взгляд, стихи Дж. Марстона, фактически замыкающие сборник, – за ними следует лишь небольшой текст Бена Джонсона, – и являются своеобразным ключом ко всей книге.

Приведем подстрочный перевод стихотворения «A narration and description of the most exact wonderous creature, arising out of the Phoenix and Turtle Doves ashes» (Описание чудеснейшего создания, восставшего из пепла Феникс и голубя):

О Twas a mouing Epicidium!Can Fire? can Time? can blackest Fate consumeSo rare creation? No; tis thwart to sence,Corruption quakes to touch such excellence,Nature exclaimes for Justice, Justice Fate,Ought into nought can never remigrate.Then looke; for see what glorius issue (brighterThen clearest fire, and beyond faith farre whiterThen Dians tier) now springs from younder flame?Let me stand numb'd with wonder, never cameSo strong amazement on astonish'd eieAs this, this measurelesse pure Raritie.Lo now; th' xtracture of devinest Essence,The Soule of heavens labour'd Quintessence,(Peons to Phoebus) from deare Lovers death,Takes sweete creation and all blessing breath.What strangenesse is't that from the Turtles ashesAssumes such forme? (whose splendor clearer flashes,Then mounted Delius) tell me genuine Muse.Now yeeld your aides, you spirits that infuseA sarced rapture, light my weeker eie:Raise my invention on swist Phantasie,That whilst of this same MetaphisicallGod, Man, nor Woman, but elix'd of allMy labouring thoughts, with strained ardor sing,My Muse may mount with an uncommon wing.[Печальный

кончен плач! Но может лиОгонь, злой Рок иль Время погубитьСтоль дивное творенье? Нет, не может!Противно это смыслу мирозданья.Природою порядок предусмотрен.Порядок ведает судьбой. В ничтоНе обратиться нечто. Глянь,Сколь славное творенье (ярче Солнцаи серебра Дианы) в том огнеРодится. Дай придти в себя. Ведь никогдаЕще столь редкой чистоты явленьеНе поражало изумленный взор.Божественнейшей сущности экстракт,Душа рожденной Небом квинтэссенции(Воспойте Фебу) возникаетиз пепла любящих, приобретаяДыханье животворящее и сладость.Ответь мне Муза, как из пепла птицРождается такая форма? БлескЕе сияет ярче Аполлона!Пер. М. Д. Литвиновой

Последние семь строк, перегруженные смыслами, позволим себе привести в прозаическом переводе, чтобы точнее сохранить некоторые оттенки оригинального текста:

«Окажите помощь, духи, вызывающие/ Священный восторг; Озарите мой слабеющий взор;/ Наполните мою песнь искусной фантазией,/ Чтобы пылко воспевая эликсир, состоящий из трех метафизических элементов-начал:/ Бога, Мужчины и Женщины, – / Моя усердная муза воспаряла в восторге хвалебного пенья/ На необыкновенных крыльях».

Следующее стихотворение – «The Description of this Perfection» («Описание этого совершенства») – Марстон начинает так

Dares then thy too audacious sensePresume, define that boundlesse Ens,That amplest thought transcendeath?О yet vouchase my Muse, to greeteThat wondrous rarenesse, in whose sweeteAll praise beginth and endeth.Divinest Beautie? that was slightestThat adorn'd this wondrous BrightestWhich had nough to be corrupted…[Дерзну ли я быть настолько смелым,/ Чтобы определить это безгранично Сущее,/ Трансцендентное <по отношению> к самой безграничной мысли?/ Решится ли моя Муза восславить/ Эту удивительную редкость, сладость которой – / начало и конец всякой хвалы. Божественная красота? <это было бы > самым пренебрежительным <определением>/ чтобы украсить им это удивительное сияние,/ в котором ничто не может быть подвергнуто порче…]

«Perfection Hymnus» («Гимн к Совершенству») начинается:

What should I call this creature,Which now is growne unto maturitie?How should I blase this featureAs firme and constant as Eternitie?Call it Perfection? Fie!Tis perfecter the brightest names can light it:Call it Heavens mirror? I.Alas, best atributes can never right it.[Чем назвать мне это творение,/ Ныне достигшее зрелости?/ Как <опишу> эти черты,/ Неизменные и постоянные, как Вечность?/ Назвать ли это Совершенством? Нет!/ Оно совершеннее самого светлого имени:/ Назвать ли его Зеркалом Неба? Увы,/ Лучшие из определений здесь не подходят]

Все эпитеты в этих стихах способны начисто дезориентировать современного читателя, так что ему впору воскликнуть: «О чем же идет речь?!»

Рискнем предположить, что современникам поэта «о чем здесь речь» было вполне понятно. Ответ может показаться неожиданным и диким, поэтому приведем сперва несколько цитат, параллелизм которых текстам Марстона не может не бросаться в глаза любому неискушенному читателю.

Сходными эпитетами алхимики XVI–XVII вв. определяли… Философский камень:

«Философский камень – тайна тайн – цель и конец всего сущего в подлунном мире, чудесный эпилог и заключение всех трудов – совершенная эссенция четырех элементов, чье неразрушимое тело не может быть уязвлено ни одной из стихий, квинтэссенция, вечный свет, панацея от всех болезней, преславный Феникс… семя мира – и еще у него тысяча подобных имен и титулов», – гласит компилятивный трактат конца XVII в., известный под названием «Водный камень Мудрых». [565]

565

The Waterstone of the Sages. Part IV.

То же самое утверждает один из самых почитаемых адептов алхимии – Томас Воэн (брат-близнец поэта Генри Воэна), писавший под псевдонимом Евгений Филалет:

«Эта чистая субстанция есть дитя четырех элементов и она – чистейшая сладостная дева… Ее состав чуден и отличен от всего иного сущего… Различны даваемые ей имена и титулы. Ее называют Всеобщей Магнезией, Семенем Мира, из которого происходят все вещи природные. Говорится, что рождение ее уникально и чудесно, сложение ее – небесно и отлично от ее родителей, тело же ее не подвержено тлению и распаду и никакая из стихий не способна ни разрушить его, ни смешаться с ним». [566]

566

Philalethes Eugenius. Coelum Terrae/ Magia Adamica: or the antiquitie of magic, and the descent thereof from Adam downwards, proved. Whereunto is added a… full discoverie of the true coelum terrae…By Eugenius Philalethes. London: T. W. for H.B, 1650.

В

другом месте Филалет замечает: «Наша Королева чиста свыше всякой меры, и ее великолепие подобно великолепию небесного создания – она так и именуется Мудрыми, называющими ее еще и квинтэссенцией. Ее блеск затмевает всякое воображение, и если вы хотите получить о ней какое-либо представление, вы должны видеть ее собственными глазами». [567]

Позволим себе привести еще один пассаж из Филалета: «Знайте же, что называем он камень, не потому что подобен он камню, но лишь потому, что, как камень, противостоит он воздействию пламени… По праву называют его Отцом всяческих чудес, содержащим в себе всю четверицу элементов, таким образом, что ни один из них не преобладает, но все они образуют некую пятую эссенцию… Та не имеет собственного имени; но при том во всем мире не найдется имени, которым бы подобало назвать ее… Она есть благороднейшая из всех вещей сотворенных, за исключением души человеческой… она есть дух или квинтэссенция». [568]

567

Philalethes Eugenius. The Fount of Chemical Truth/ Concerning the Secrets of Alchemy and Other Tracts from the Hermetic Museum. Llanrech, 1989. P. 211 (Впервые опубликован: Eirenaeus Philalethes, Tres tractatus de metallorum transmutatione… Amsterdam, 1668. Английский перевод опубликован в Лондоне в 1694).

568

Philalethes Eugenius. A Brief Guide to the Celestial Ruby/ Concerning the Secrets of Alchemy and Other Tracts from the Hermetic Museum. Llanrech, 1989. P. 198. (Впервые опубликован: Eirenaeus Philalethes, Tres tractatus de metallorum transmutatione… Amsterdam, 1668. Также включен: Musaeum hermeticum of 1678. Английский перевод опубликован в Лондоне в 1694).

Обращение к сравнительно поздним алхимическим текстам в данном случае вызвано исключительно тем, что, как это всегда бывает на закате какой-либо традиции, авторы, стоящие в конце таковой, суммируют на небольшом пространстве текста весь предшествующий опыт. Все эти определения мы могли бы найти и у более ранних авторов: Василия Валентина, Сендевогия, Луллия – но тогда наш цитатник занял бы гораздо больше места. С другой стороны, заинтересованному читателю можно указать на «Алхимический лексикон» Мартина Руланда, [569] где он найдет более пятидесяти имен Философского камня, и «Мифо-герметический словарь» Пернети, [570] где таких имен дано около 600.

569

Ruland, Martin. Lexicon alchemiae, sive Dictionarium alchemisticum. Frankfort an Mein, 1612. Английский перевод см.: A Lexicon of Alchemy. London, 1892.

570

Pemety A-J. Dictionare Mitho-Hermetique. Paris, 1787.

Параллелизм текстов Марстона и приведенных нами определений едва ли не очевиден. По сути, у Марстона мы сталкиваемся с рифмованными описаниями Философского камня. Одно из имен которого – Феникс. Причем имя, употребляемое в алхимических текстах весьма и весьма часто. Наибольшую известность среди них получила «Тонкая аллегория» Михаэля Майера, где поиски Камня описываются как поиски птицы Феникс. [571] В приложении к трактату автор дает поэтическое описание «Герметического исцеления Фениксом» и «Эпиграмму во славу Феникса». Небесполезно привести ее небольшой фрагмент в подстрочном переводе:

571

Maier Michael. Subtle Allegory concerning the Secrets of Alchemy, very useful to posess and pleasant to read/ Concerning the Secrets of Alchemy and Other Tracts from the Hermetic Museum. Llanrech, 1989. P. 37.

«О, Чудо мира, чудо без изъяна, неповторимый Феникс, что дается в обладание лишь величайшим мудрецам! <…> Когда жизнь твоя подходит к концу, ты знаешь тайный путь Природы, следуя которому ты возрождаешься к новой жизни. Ты радостно кладешь себя на алтарь Феба, с тем чтобы Вулкан мог дать тебе новое тело. <…> Ты обладаешь силой изгонять недуг и претворять старость в юность…» [572] Обратим внимание на то, сколь специфичная роль отведена в этом тексте Фебу-Аполлону. Солнечный бог выступает здесь покровителем огня. Того самого огня, о котором Василий Валентин в трактате «Триумфальная колесница Сурьмы» говорит: «Огонь есть корень и основание всей нашей работы. С помощью огня животворящий дух извлекается и растворяется, как того требует наше делание. Но при том следует соблюдать осторожность, дабы не умертвить и не разрушить этот дух слишком сильным нагревом. Наш пламенеющий камень должен быть приготовлен и взращен <буквально – доведен до зрелости – именно это выражение встречаем мы у Марстона! – АН>, <что достигается> с помощью телесного пламени, управляющего нашим микрокосмом». [573] На одной из миниатюр анонимного алхимического трактата, хранящегося в Библиотеке Ватикана, [574] можно видеть Аполлона, восседающего на колеснице, из которой прорастает алхимическое Древо Жизни. В руках у Аполлона лук, на коленях сидит ворон. Перед Аполлоном стоят девять Муз, символизирующие не только девять искусств, но и девять мировых гармонических сфер. Последнее требует специального пояснения. Будучи искусством гармонизации микрокосма и макрокосма, алхимия соотносилась с космологией, учение которой строилось на неопифагорейской теории девяти мировых сфер, движение которых создает Harmonia Mundi. Тем самым в классификации искусств алхимия стояла рядом с музыкой: не в последнюю очередь благодаря тому, что и музыка, и алхимия целью своей имеют гармонию, а работают с длительностью – звука или процесса «химической варки». Нередко эти планетарные сферы соотносились с музами, как это представлено на гравюре из трактата Афанасия Кирхера «Великое искусство света».

572

Maier Michael. Op.cit. P. 58–59.

573

Triumph-Wagen Antimonii… An Tag geben durch Johann Thalden. Mit einer Vorrede, Doctoris Joachimi Tanckii., Leipsig, 1604. Английский перевод издан b1660 г., последующие издания: 1667 и 1678 гг..

574

Biblioteca Apostolica Vaticana, Cod. Pal. lat 1066, f. 218v Cp: Klossowski de Rola Stanislas. Alchemy. The Secret Art. London, 1997. Pic. 53.