Кологривский волок
Шрифт:
— Говорят, по радио объявили, все заводы на пять минут остановили, не то что нашу кузницу.
Кинув лопатой снегу в горн, Сергей поспешно погасил огонь.
— Закрывай дверь, пошли радио слушать, — распорядился отец.
Он заторопился и, провалившись ходулей в снег, упал. Сергей посадил его, как маленького, на закукорки, донес до дороги.
Вскоре у Карпухиных собрались Федор Тарантин, Павел Евсеночкин, Егор Коршунов. Сергей старательно крутил ручки приемника, чтобы увеличить громкость, но это не удавалось, потому что батареи
Слушали, не проронив ни звука, выражение лиц было тревожным. В торжественном голосе Левитана ощущалась дрожь, чего не замечалось даже в год наших больших утрат в начале войны, когда он читал сводки Совинформбюро. Паузы между правительственными сообщениями заполнялись траурной музыкой: до каждой деревни, до последнего хуторка донеслась скорбь.
— Я дак не могу переносить эту музыку — за душу скребет, — признался Федор Тарантин, нарушивший молчание. — Лучше бы выключить.
— Погоди, может, чего еще скажут.
— Все понятно, кровоизлияние в мозг, значит, слишком много головой работал, перемогал себя, — определил Евсеночкин.
— Пожалуй, война на него повлияла, ведь ему больше всех было заботы, — предположил Андрей Александрович. — И сына потерял, говорят, немцы в плену замучили.
— Как же он оплошал?
— Я тоже слышал про это, — подтвердил Егор, сам отведавший плена.
— Вот умри я — трое сирот останется, а умер он — вся страна осиротела, — произнес после некоторой паузы Андрей Александрович, и все взглянули на портрет вождя, висевший в простенке над семейными фотокарточками, и он, как всегда, спокойно смотрел на людей с сознанием какой-то высшей мудрости.
Послышались тяжелые шаги по лестнице. В избу, неосторожно бухнув дверями, вошел Игнат Огурцов: фуфайка нараспашку, ушанка в руке.
— Здорово, мужики! Мне Михайловна говорит, у Карпухиных радио слушают… Н-да, надо помянуть самого-то, чего так сидеть?
— Ты бы и догадался прихватить: у нас магазина нету.
— Меня учить не надо. Вот она, душегрейка. — Игнат выставил на стол бутылку. — Правда, дорогой поубавил маленько.
Варвара Яковлевна принесла из подпола еще одну: со свадьбы приберегла.
— Я начальнику лесоучастка говорю: как хошь, Александр Матвеевич, сегодня я не работник — ухожу в Шумилино. Ну что, мужики? Выпьем за Сталина! — Игнат, решительно раздувая ноздри, скрипнул зубами.
Глухо звякнули стаканы. Тишина устоялась в избе, только радио доносило скорбную музыку. А за окном, точно наперекор горю, ярился солнечный мартовский день, ослепительно сияли снежные поля.
— Кого-то теперь на его место поставят? — задал вопрос Евсеночкин, и все призадумались, как будто в самом деле от них зависело, кто будет управлять страной.
Снова смотрели на портрет Сталина: никому не довелось видеть его и уже не доведется. В этот день в больших и малых городах и селах шли митинги, рыдала
3
Вскоре другая весть взволновала шумилинцев: «Красный восход» будут объединять с «Ударником». Хоть оба колхоза не могли похвастать успехами, все понимали, что главенство возьмет «Ударник», потому что в Ильинском и сельсовет, и сельпо, и школа, и, главное, МТС. Народу в селе тоже гораздо больше.
Первым и естественным чувством красновосходцев было противление нововведению, взыграло самолюбие, точно из-за какой-то неведомой корысти покушались на их самостоятельность. С таким настроением пришли в Ильинское на общее собрание. Народу набилось в клуб битком, даже дверь не закрывали, потому что многие толпились при входе и в коридоре. Сергей, хотя и не был колхозником, тоже присутствовал — вопрос не праздный.
За столом президиума на тесной сцене находились Наталья Леонидовна, здешний председатель Охапкин Иван Иванович, сам Коротков, приехавший проводить собрание, и еще двое правленцев.
Короткову первому и предоставили слово. Устраиваясь поудобней, он облокотился на шаткую трибуну. Седоголовый, с отяжелевшими складками на щеках, но строго подтянутый, как обычно, в форменном кителе, он был похож на отставного полковника. Прежде всего напомнил о том, что в столь ответственный момент после смерти вождя труженики района должны утроить свои усилия с тем, чтобы выполнить обязательства перед государством. Колхозники терпеливо слушали его рассуждения о подъеме сельского хозяйства, подорванного войной, ждали, когда он перейдет к главному.
— Всем вам известно постановление ЦК об укрупнении мелких колхозов, которое успешно выполняется. На повестке дня у нас вопрос о слиянии в одно хозяйство. Дело это не терпит отлагательства, поэтому надеюсь, что собрание пройдет организованно и предложение бюро райкома и райисполкома будет единогласно поддержано. — Для большей убедительности Коротков пристукнул кулаком по трибуне. — В большом хозяйстве полноценней используется техника, легче вести строительство и т. п. Нет нужды говорить о назревшей необходимости такой меры. В целом по району мы слишком затянули процесс укрупнения колхозов, надо его форсировать.
В зале послышалось шушуканье и сдержанное покашливание, кто-то из последнего ряда едко заметил, насмешив президиум и все собрание:
— Нам нечем форсить.
— А кого к кому хотят присоединять?
— Конечно, «Красный восход» к «Ударнику».
— Нам и без них неплохо, — зашумели ильинские.
— Мы не набиваемся: кому охота ходить к вам в такую даль на работу. Посмотри-ка, сколько в селе народу по разным конторам пристроилось — лишь бы от колхозу откачнуться, — напрямоту отрезала Антонина Соборнова.