Колокольня Кваренги: рассказы
Шрифт:
Плескались в бассейне и другие блатники — отпрыски ответственных работников, парикмахерши секретарей райкома, зубные врачи кагебешников, жены прокуроров…
Без блата в бассейн ходили только чемпионы нашего города по плаванию, которым разрешалось тренироваться с пяти часов утра до восьми. В восемь их уже гнали взашей, даже перед чемпионатами мира — с минуты на минуту должен был появиться товарищ Самсонов, большая шишка из комитета государственной безопасности, который появлялся в окружении спасателей — на случай, если
Плавал он по-собачьи, хотя сопел, как конь, и, выходя из воды, мокрой рукой подписывал секретные документы — ордера на арест, обыск, изъятия. Иногда, когда подпирало время, он подписывал прямо в воде — говорили, что в таких случаях речь шла о расстреле, который уже был приведен в исполнение…
Когда в бассейн заходили жены прокуроров — воды выходили из берегов. Дважды приходилось вызывать пожарную команду. Потом жен стали запускать по одной…
Да, наш ленинградский бассейн чем-то напоминал Московский Кремль. В него впускали по специальным пропускам, долго сверяя фотографию с оригиналом. Даже в штаб революции Смольный — и то легче было попасть. И ничего удивительного — партийные бонзы проводили больше времени в бассейне, чем в Смольном.
Говорили, что иногда там заседает горком, в полном составе, что прямо в воде им подносят шипящие шашлычки, и они смачно жуют в сопровождении симфонического оркестра.
По городу ходили слухи о ночных оргиях в бассейне, в которых принимали участие отцы города и отборные куртизанки. Говорили, что воду в бассейне на это время заменяли шампанским — отцы любили совокупляться в окружении советского шампанского.
Жители близлежащих домов рассказывали, что по ночам их будили женские визги: «Ой, мамочка!» и начальственные басы: «Раздвинь ноги, стерва!»…
Проникший хоть однажды в бассейн сразу становился городской знаменитостью. На него показывали пальцем на улице, начальство подобострастно здоровалось первым, его приглашали к пионерам, он был желанным гостем в любой компании.
— Помню, когда в позапрошлом году я посетил бассейн… — задумчиво начинал он.
Ему подливали водки. Смотрели в рот. Рассказы шли до рассвета… Прибывающих в город туристов в первую очередь везли к бассейну. Он находился на улице Правды, недалеко от института кинорежиссеров, куда меня спустя шесть лет не приняли как еврея. В то замечательное время евреев не принимали в институт не по результатам экзаменов, а по национальности…
— Вон видите — он там, за деревьями, — таинственно сообщали гостям города.
Гости пялили глаза.
— Где, где? — вопрошали они.
— Да вон, за теми дубами!
За дубами ничего не было видно — бассейн был хорошо укрыт от взглядов простых смертных. Туристам иногда намекали, что он сыграл выдающуюся роль в становлении советской власти, и что, если б не он — возможно,
Иногда на экскурсию в бассейн приводили секретарей коммунистических партий братских стран.
Сторож бассейна, старик Ходачек, любил им рассказывать, как товарищ Сталин, однажды посетив бассейн, спустился в воду.
— Вот так, величаво, прямо, в форме генералиссимуса, — гордо говорил старик Ходачек. — И с папкой бумаг подмышкой!
Секретари недоверчиво качали головами.
— Неужели прямо в форме? — удивлялись они.
— И в сапогах, — добавлял Ходачек. — Товарищ Сталин никогда не раздевается. Вот уже семьдесят лет! А если вдруг какое ответственное дело — спасать страну или мир?! Он что, по-вашему, портки натягивать будет?! Товарищ Сталин не спит и не раздевается! Чтобы поджигателя войны в момент ликвидировать! И вам бы следовало это знать!
— Каким стилем плавал товарищ Сталин, — спрашивали иногда секретари, — кролем или баттерфляем?
— А еще секретари! — огорчался старик Ходачек. — Товарищ Сталин такими глупыми стилями не плавает. Ишь, вообразили — товарищ Сталин — баттерфляем! А если мир спасать надо? У товарища Сталина свой собственный стиль!
— Какой? — интересовались секретари, которые тоже любили поплавать в своих бассейнах и знали все стили.
— Стиль «голубь мира»! — спокойно отвечал Ходачек.
— Надо бы узнать, что это за стиль, — переговаривались между собой секретари, — может, и нам его следует освоить.
— Сталин плавает быстрее, чем птица летает, — продолжал Ходачек. — Он так шпарит по бассейну — глазами не уследишь! Торпеда! Он Тихий океан переплывал! Чего ему эта лужа!..
— Товарищ Сталин, — старик Ходачек выпучивал свои круглые глаза, — если понадобится — взлететь может! И такие случаи уже неоднократно бывали! И кавказский орел по сравнению с ним — петух!
— Петух, петух! — соглашались секретари…
Нас, пацанов, в бассейн никогда не пускали — даже посмотреть, даже взглянуть одним глазком. Поэтому у нас была затаенная мечта — хоть раз прорваться туда, хоть бросить взгляд…
Однажды, уже после смерти генералиссимуса, но без всякой связи с ней, в школе вдруг появился стриженый мужчина, тренер, и спросил, кто хочет участвовать в соревнованиях по плаванию.
У меня замерло сердце.
— Где они будут? — спросил я.
— В бассейне на улице Правды, — ответил тренер. — Появилась уникальная возможность. Нам дали полчаса.
Я поднял руку.
— Ты каким стилем плаваешь, мальчик? — спросил он.
Я запнулся только на секунду.
— «Голубем мира»! — твердо сказал я.
В городе уже некоторые поговаривали, что Сталин плавал именно этим стилем.
Тренер строго взглянул на меня.
— Это еще что за стиль?!
— Вы не знаете? — удивился я. — Это стиль, которым плавал товарищ Сталин.