Колпак с бубенцами, или же Зависть. Гиперион. Падение Гипериона
Шрифт:
И острова, и купы щедрых пальм...
И Титаниде скипетром служил
Индийского слона огромный клык.
Над ней, облокотившись об уступ,
На коем он свалился, Энкелад
Лежал: когда-то смирный, словно вол,
Пасущийся средь заливных лугов --
А ныне злобный, точно лев иль тигр.
И, месть лелея, мысленно теперь
Метал он горы во второй войне,
Грядущей -- и с Олимпа Божества
Бежали в обликах зверей и птиц.
Здесь
Зачал; и были Океан с Тефидой,
У коей на груди рыдала дщерь
Климена, распустившая власы.
Фемида же упала подле ног
Закутанной, что горная сосна,
В холодные, сырые облака,
Неузнаваемой царицы Опс.
Но здесь прервется перечень имен:
Коль Муза возжелает воспарить --
Задержишь ли? А Музе время петь
О Кроне с Тейей, что сюда взошли
От горших бездн по скользкой и крутой
Тропе... Возникли две главы сперва
За гранью скал, потом тела -- и вот
Осталось восхожденье позади.
И к логову изгоев Тейя длань
Беспомощно простерла -- трепеща,
Украдкой созерцая Кронов лик.
Пытался богом оставаться Бог:
Отринуть гнев, томление, печаль,
Тоску, надежду, ярость, и алчбу
К отмщению, и -- паче прочих чувств --
Уныние... Вотще! Бесстрастный Рок
Его седины мертвою водой
Уж окропил, и сопричислил к смертным.
Застыла Тейя в страхе... И сыскал
Несчастный сам дальнейшую стезю.
Больнее сердцу от земных потерь,
Душе тоскливей от мирских утрат,
Коль видишь злополучную семью,
Где беды столь же тяжкие стряслись.
И Крон, войдя к изгоям, обомлел
И сник бы, но взглянуть успел в глаза
Тому, кто был могуч, и Крона чтил --
Титану Энкеладу. И воспрял,
Одушевился Крон -- и грянул клич:
"Глядите, вот ваш Бог!" И грянул стон
В ответ, и скорбный вой, и жалкий вопль --
Но всяк склонился, Крона восхвалив.
Развеяв сумрак облачных завес,
Глядела Опс, отчаянно бледна,
С мольбой в запавших, выцветших очах.
Когда взревет Зима, дремучий бор
Шумит -- подобный же возникнет шум
Среди бессмертных, если, перст воздев,
Глаголать Бог намерится -- изречь
Неизрекомое, и каждый звук
Заставить загреметь и заиграть.
Утихнет буря -- и дремучий бор
Уснет, и более ни шум, ни шорох
Не раздадутся. Но затих едва
Средь падших гул -- и тотчас, как орган,
Что, хору дав умолкнуть, вдруг аккорд
Рождает серебром басовых труб,
Державный
Прервал -- и рек: "Ни сердце, мой судья
Пристрастный, не способно разъяснить,
За что нам нынче выпало сие, --
Ни первобытный духовластный миф,
Изложенный в стариннейшей из книг,
Которую хранитель звезд, Уран,
У темных берегов, из темных волн,
С незнаемого дна сумел извлечь, --
Нам, из безвидных спасена зыбей,
Незыблемый гласит она закон!
Ни миф, ни знак, ни вещая борьба
Стихий -- земли, воды, ветров, огня, --
Когда они воюют меж собой,
Вдвоем, втроем, а то и вчетвером
Затеяв распрю, все противу всех:
Ярятся огнь и ветер, а вода
Обоих дождевая оземь бьет --
И, если молния отыщет серу,
Мир дрогнет, -- ни борьба стихийных сил,
Ни знак, ни миф не властны сообщить,
За что вам нынче выпало сие!
Нигде разгадки нет -- хоть я вперял
Зрачки до боли во вселенский свиток:
За что же вам, древнейшим Божествам
Средь зримых, осязаемых Богов,
Покорствовать мятежникам, чья мощь
Сравнительно мала? Но все вы здесь!
Посрамлены и сломлены -- вы здесь!
Я крикну: "Храбрецы!" -- услышу стон;
"Холопы!" крикну -- снова стон. И что же
Поделаю? О Небо, что же днесь
Поделаю? Пусть молвит каждый Бог:
Как воевать? Как ярость утолить?
Глаголай всяк -- и все глаголы взвесь!
Я жажду слушать. Молви, Океан,
Глубокий в мыслях! На твоем челе --
Спокойствия сурового печать,
Рожденного раздумьем. Говори!"
И Крон умолк. А Властелин Морской, --
Философ, не в сени афинских рощ
Ученый, а в безмолвии пещер
Подводных изощрить сумевший ум, --
Заставил свой чужой речам язык
Зашелестеть, как волны о пески:
"Кто исступленно испускает рык,
И яростью бессильной тешит скорбь --
Не слушай! Ничего не прошепчу,
Что злобу возмогло бы раздувать!
Но внемли всяк беззлобный! Говорю:
Склонись послушно, кротко, не ропща;
Я правду молвлю в утешенье вам,
Коль скоро вас утешить может правда.
Закон Природы, Рок -- а не Зевес,
Не гром повергли нас. О Крон, ты Царь --
И мудрый царь. Не действуй же вразрез
Миропорядку. Ты введен в обман,
Тебя, к несчастью, ослепила спесь,
И путь сокрыла от твоих очей,
Меня приведший к вековечной правде.
Во-первых, ты -- не первый, и не ты --