Колпак с бубенцами, или же Зависть. Гиперион. Падение Гипериона

Китс Джон

О да! Я слышал ризы этой шелест

По листьям палым! Я, наедине

В лесу мечтая, там внимал, клянусь,

Шагам твоим -- и видел, как цветы

Сникали под невидимой стопой!..

О нет! Без колебаний присягну,

Богиня: лицезрел тебя и прежь!

Не постигаю токмо: наяву ль --

Во сне ли?" -- Отвечала гостья: "Да,

Во сне -- а пробудившись и восстав,

Златую лиру, драгоценный дар,

Увидел рядом, и персты пустил

По струнам --

и согласью звонких струн,

Ликуя и страдая, слух вселенной

Внимал неистомленный: родилась

Мелодия впервые! Не грусти,

Не плачь: безмерный дан тебе талант --

О чем же ты горюешь? Изложи

Свои печали той, кто стерегла

Твой сон, оберегала каждый шаг --

Пока твоя младенческая пясть

Не стала дланью мощною, согнуть

Способной этот приснославный лук.

Доверься древней Власти, ветхий трон

Отринувшей, -- зане звенела весть

О боге творчества, о красоте

Новорожденной!" -- И ответил Феб,

И просветлел его упорный взгляд,

Когда слетело с юных божьих уст

Напевно и любовно: "Мнемозина!

Я знаю имя, да не вем, отколь.

А ты меня, Богиня, зришь насквозь,

И ты, Богиня, ведаешь сама,

Почто рыдаю... О, туман, туман --

Мертвящий, мерзкий, -- застит мне глаза!

О, я ли не отыскивал причин

Своей печали? Я ли не страдал,

Не падал, и не бился, точно птах,

Лишенный крыльев? О, зачем же я

Безумствую, когда бесхозный воздух

Ласкается к стопам? Зачем же я

Ступаю на презренный, жалкий дерн?

Богиня добрая, молю -- повеждь:

Ужель я в этот замкнут окоем?

Я звезды вижу! Вижу солнце, солнце!

И нежный, бледный вижу блеск луны!

О, тысячи светил! Поведай путь

К любой прекрасной, трепетной звезде --

И, лиру взявши, я порхну превыспрь,

И возбряцаю струнным серебром!

Я слышал грохот грома. Чья же власть,

И чья же пясть -- какого Божества?
– -

Колеблет небеса, пока томлюсь

В неведении семо, на брегу

Постылого родного островка?

Скажи, велящая незримой арфе

Стенать в начале и на склоне дня:

Почто скорблю среди знакомых рощ?

Молчишь, немотствуешь!
– - а я прочел

В очах твоих негаданный урок:

Ты -- Бог, понеже умудрен зело.

Легенды, сказы, мифы, имена,

Восторг вселенский, мировая боль,

Творенье, разрушенье -- вещий вихрь

Наитий горних носится в мозгу --

И мнится, что небесного вина,

Божественного нектара испив,

Я стал бессмертен!" -- Так воскликнул Бог,

И светоносным сотворился взор,

Вперявшийся в зеницы

Мнемозины.

И страшно, дико Феба сотрясло,

Эфирную объяло жаром плоть --

Казалось, это миг предсмертных корч, --

Верней, кончины божьей, коей жар

Сопутствует, а не земной озноб:

Дано богам, оставив позади

Бессмертную, бездейственную смерть,

Скончаться к новой жизни. Юный Феб

Изнемогал; и чудилось, терзал

Власы ему свирепый ураган.

И Мнемозина руки вознесла,

Как будто жрица вещая... И вот

Воскликнул Феб, и от главы до пят

Небесным . . . .

<...>

Перевел Сергей Александровский

* ПАДЕНИЕ ГИПЕРИОНА. СОН *

ПЕСНЬ I

Раскольники в мечтах возводят рай

Для избранных счастливцев; и дикарь

Гадает -- на языческий манер --

О Небесах. И, право слово, жаль,

Что на папирус либо харатью

Никто из них не клал певучих строк.

Вотще мечтают, и живут, и мрут --

Поскольку лишь Поэзия вольна

Мечты в слова облечь, и тем сберечь

Воображение от черных чар

И тьмы. Зачем же смертные твердят:

"Коль не Поэт -- не пой свою мечту"?

Ведь каждый, кто в душе не свинопас --

Поэт, и о мечте, познав любовь,

Поет, коль изучил родной язык.

Моих видений и мечтаний повесть --

Пред вами; а Дикарь я, иль Поэт --

Узнается, когда усну в гробу.

Я видел небывалый строй древес:

Чинара, пальма, дуб, и сикомор,

И мирт, и бук -- растенья всех широт.

И рядом был ручей: нежнейший плеск

Я слышал; и струился аромат

Недальних роз. Потом, оборотясь,

Беседку я узрел: вьюнок, и плющ,

И виноград обильно заплели

Строение сие со всех сторон,

Обрамив дверь. Вблизи порога мох

Усеивали райские плоды --

Остатки пира... Кто здесь пировал?

Праматерь Ева? Или херувим?

Плоды благоуханные в траву,

Едва почав, роняли едоки --

Плоды чудесных, неземных ветвей.

Казалось, трижды изобилья рог

Опорожнился там во славу Коры,

Вернувшейся на тучные поля,

Где овцы мирно блеют. Я взалкал,

Как не алкал, пожалуй, искони.

И, утолив невероятный глад,

Возжаждал -- ибо там стоял сосуд,

Наполненный прозрачнейшим питьем,