Колыбельная для брата (сборник)
Шрифт:
Потом, когда Кирилл кончил петь о парусах «Крузенштерна», Дед сказал:
— Хоть бы у тебя голос подольше не ломался, Кир…
— Я ещё маленький, — откликнулся Кирилл. — Мне только в августе будет тринадцать…
— У, младенец, — сказал Валерка, которому не было и двенадцати.
Валерка всё время подшучивал над другими, и это ему прощали. А Сане Матюхину прощали излишнюю солидность и то, что он иногда любил покомандовать (он был самый старший после Деда, окончил восьмой класс). Здесь понимали друг друга.
Понимали неразлучных Юрок и не обижались, что
Здесь, среди «детей „Капитана Гранта“», у Кирилла словно сняли с души ограничители.
Раньше, в школе и во дворе, в пионерском лагере и когда гостил у бабушки, он знакомился с ребятами, играл, иногда ссорился, иногда бывал у них в гостях и звал к себе, но никогда не мог подружиться по-настоящему. Сначала стеснялся заикания (хотя никто над ним не смеялся), потом боялся своей стеснительности. В четвёртом классе он вроде бы сошёлся с Климовым, но летом Климов уехал, а после каникул стал каким-то слишком взрослым, и Кириллу было с ним неловко.
А в экипаже всё оказалось иначе.
По правде говоря, друга, без которого жить не можешь, у Кирилла и здесь пока не нашлось. Но что поделаешь? Такой друг встречается, может быть, раз в жизни, да и то не каждому. А товарищи в экипаже были надёжные: поймут, помогут, выручат и защитят…
Об этом Кирилл и думал, когда возился с деталями штурвала. Он устроился на ступенях крыльца, зажал чурбак между колен, укрепил в тисках деревянную дугу и начал обрабатывать её рашпилем. Розоватая буковая пыль сыпалась на ноги, и казалось, что сквозь загар проступает новая, ещё не обожжённая солнцем кожа.
Штурвал собрали на шипах, шурупах и казеиновом клее.
— Ну, как получился наш малыш? — спросил Дед и поднял маленькое рулевое колесо на вытянутых руках.
Он и в самом деле был как новорождённый малыш, этот никогда ещё не работавший штурвальчик. Буковые выпуклые спицы и обод были такого же беззащитного цвета, как ручки, ножки и плечи ребёнка. Прямо хоть закутывай в пелёнку, чтоб не простудился.
Но штурвал недолго оставался новорождённым. Дерево покрыли светло-коричневым лаком, и рулевое колесо сделалось одного цвета с экипажем «Капитана Гранта».
Его надели на четырёхгранную ось, торчащую из белой переборки рубки слева от двери.
Кирилл не выдержал.
— Можно мне? — прошептал он умоляюще. Он просто не мог ждать, пока все покрутят штурвал.
— Ну, поверти, — сказал Дед.
Кирилл виновато улыбнулся и нажал на коричневые рукоятки. Он почувствовал, как натянулись, будто живые нервы, и прижались к блокам кручёные стальные штуртросы. Он нажал чуть сильнее. Штурвал повернулся неожиданно легко, но в этой лёгкости чувствовалась работа. Живая работа корабля. «Капитан Грант» словно проснулся, ощутил напряжение в жилах, слегка попробовал силу мускулов…
— Ходит, ходит! — закричали из-под кормы Митька-Маус и Валерка. Это означало, что
…Потом штурвал долго вертели все по очереди. Но наконец это надоело. Даже Митьке. И тогда Кирилл опять взял тёплые выпуклые рукояти (их иногда называют шпагами)…
Потом он часто так делал: вставал к штурвалу и крутил его потихоньку. Ему нравилось ощущать, как по стальным жилам штуртросов передаётся в ладони послушная тяжесть руля. Он предугадывал каждый щелчок блоков, каждый короткий скрип оси. Он начинал чувствовать корабль.
Конечно, всё это пока было на суше. Но каждую ночь Кириллу снилось озеро, и ветер, и округло натянутая дрожащая парусина. Он совершенно как наяву видел отход «Капитана Гранта» от причала. Ветер дует с бушприта, вдоль пирса; Дед, стоя на носу, отталкивается шестом; кливер и стаксель, хлопнув последний раз, выгибаются и встают неподвижно. Кирилл слегка поворачивает под ветер штурвал, нос идёт всё быстрее, «Капитан Грант» неохотно отрывает от пирса корму. Натянулись все паруса. Накренившись, кораблик набирает ход.
— Прямо руль…
— Есть прямо руль…
Начинает журчать, потом шумно вскипает струя за кормой. Через тросы, через твёрдые шпаги штурвала передаётся рукам еле заметная и чуть щекочущая вибрация руля…
А ветер, налетая сбоку, откидывает волосы и бьёт в щёку водяной пылью…
Честное слово, Кирилл всё это знал и чувствовал раньше, чем испытал на самом деле!
«Капитана Гранта» увезли в Ольховку на берег Андреевского озера (Дед попросил на заводе МАЗ и автокран). В Ольховке, у самой воды, жил отставной егерь, давний приятель Дедовой семьи. Если бы не это, пожалуй, не стоило бы браться за постройку: ведь не оставишь парусник на берегу без всякого присмотра. А тут всё получилось замечательно: «Капитан Грант» встал у мостков рядом с рыбачьими лодками, как раз напротив окон егерской избушки.
Деревенские ребята сбежались поглазеть на корабль, будто приплывший из романа «Робинзон Крузо». Хорошие оказались ребята. Они помогли спустить «Капитана Гранта» и пообещали охранять его не хуже егеря, если им разрешат нырять с палубы и покатают. Дед разрешил и обещал покатать. После ходовых испытаний…
Затем всё было в точности как в тех снах, которые видел Кирилл. Ветер дул вдоль пирса. Поставили паруса…
— Можно мне? — жалобно сказал Кирилл. — Можно, Дед? Я знаю, как…
— Ну, давай, — сказал Дед.
…Потом наступил месяц плаваний. Экипаж постигал хитрости парусной науки. У Деда были права командира шлюпки (он раньше занимался в спортклубе ДОСААФ), но и он с такими парусами имел дело впервые. А остальные до этого плавали только на вёсельных лодках. Но время шло, к матросам приходило умение. Всё реже «Капитан Грант» зависал носом к ветру на повороте оверштаг. Митька-Маус научился лихо выносить на ветер стаксель, помогая судну лечь на новый галс. Валерка освоил работу на бизани — маленьком кормовом парусе, который очень важен для маневренности корабля. Стал послушен ребятам тяжёлый парус — грот…