Колымские тетради

Шаламов Варлам Тихонович

Я не искал людские тайны [193]

Я не искал людские тайны, Как следопыт. Но мир изменчивый, случайный Мной не забыт. Тепло людского излученья В лесной глуши, Земные донные теченья Живой души. И слишком многое другое, О чем нет слов, Вставало грозное, нагое Из всех углов…

1964

193

Написано в Москве в 1964 году. Стихотворение — одна из многочисленных записей о Дальнем Севере, сделанная много позже, при обдумывании. Поэтическое мышление, обдумывание есть прежде всего попытка воскресить чувство, тон тогдашнего времени.

Рассказано людям немного [194]

Рассказано

людям немного, Чтоб грозная память моя Не слишком пугала тревогой Дороги житья и бытья. И я поступил не случайно, Скрывая людские грехи, Фигурами умолчанья Мои переполнив стихи. Достаточно ясен для мудрых Лирический зимний рассказ О тех перламутровых утрах, О снеге без всяких прикрас. Но память моя в исступленье, Но память вольна и сильна, Способна спасти от забвенья Сокровища с самого дна.

194

Написано в Москве в 1965 году. Печатается по полному тексту.

1965

Не линия и не рисунок

Не линия и не рисунок, А только цвет Расскажет про лиловый сумрак, Вечерний свет. И вот художника картины Со стен квартир Звучали как пароль единый На целый мир. И слепок каменной химеры Дрожал в руке, Чтоб утвердился камень веры В моей строке.

1965

Нерест [195]

Н. Столяровой

Закон это иль ересь, Ненужная морям, Лососей ход на нерест Средь океанских ям. Плывут без карт и лоций И по морскому дну Ползут, чтоб побороться За право быть в плену. И в тесное ущелье Ворваться, чтоб сгореть — С единственною целью: Цвести — и умереть. Плывут не на забаву, Плывут не на игру, Они имеют право В ручье метать икру. И оплодотворенья Немой великий миг Войдет в стихотворенье, Как боль, как стон и крик. У нерестилищ рыбьих, Стремясь в родной ручей, Плывут, чтобы погибнуть На родине своей. И трупы рыб уснувших Видны в воде ручья — Последний раз блеснувши, Мертвеет чешуя. Их здесь волна качала И утопила здесь, Но высшее начало В поступках рыбьих есть. И мимо трупов в русло Плывут живых ряды На нерест судеб русских, На зов судьбы — беды. И люди их не судят — Над чудом нет судей, — Трагедий рыбьих судеб, Неясных для людей. Кипит в ручье рожденья Лососей серебро, Как гимн благодаренья, Прославивший добро.

195

Стихотворение написано в 1965 году в Москве об одной из величайших тайн природы. Немалой тайной является иногда и поведение людей.

1965

Кета родится в донных стойлах [196]

Кета родится в донных стойлах Незамерзающей реки, Зеленых водорослей войлок Окутывает родники. Дается лососевой рыбе В свою вернуться колыбель. Здесь все в единстве: жизнь и гибель, Рожденье, брачная постель. И подвиг жизни — как сраженье: Окончив брачную игру, Кета умрет в изнеможенье, На камень выметав икру. И не в морской воде, а в пресной Животворящий кислород Дает дышать на дне чудесно И судьбы двигает вперед.

196

Написано в 1965 году. Время от времени возвращаешься в северный мир, вспоминаешь что-то важное, какую-то существенную сторону тогдашней жизни. По своему содержанию, внутреннему

тону стихотворение относится к «постколымским», но написано значительно позднее. И тут дело не в т ом, что не подведены итоги, а в том, что остался запас неизрасходованного, и вот этот запас тратится не в той, может быть, форме и тоне, как тратился бы раньше.

Непосредственный толчок к написанию стихотворения «Кета» — покупка в букинистическом магазине книжки о ловле и воспроизведении кеты и лососевых — с их вечной тайной, поражающей до наших дней и науку, и искусство.

1965

Я ищу не героев, а тех

Я ищу не героев, а тех, Кто смелее и тверже меня, Кто не ждет ни указок, ни вех На дорогах туманного дня. Кто испытан, как я — на разрыв Каждой мышцей и нервом своим, Кто не шнур динамитный, а взрыв, По шнуру проползающий дым. Средь деревьев, людей и зверей, На земле, на пути к небесам, Мне не надо поводырей, Все, что знаю, я знаю сам. Я мальчишеской пробою стал Мерить жизнь и людей — как ножи: Тот уступит, чей мягче металл, — Дай свой нож! Покажи. Подержи. Не пророков и не вождей, Не служителей бога огня, Я ищу настоящих людей, Кто смелее и тверже меня.

1965

Как гимнаст свое упражнение [197]

Как гимнаст свое упражнение, Повторяю свой будущий день, Все слова свои, все движения, Прогоняю боязнь и лень. И готовые к бою мускулы Каждой связки или узла Наполняются смутной музыкой Поединка добра и зла. Даже голос не громче шепота В этот утренний важный миг, Вывод жизни, крупица опыта. Что почерпнута не из книг.

197

Написано в 1965 году в Москве. Попытка фиксации одной из норм поведения.

1965

Я не лекарственные травы

Я не лекарственные травы В столе храню, Их трогаю не для забавы Сто раз на дню. Я сохраняю амулеты В черте Москвы, Народной магии предметы — Клочки травы. В свой дальний путь, в свой путь недетский Я взял в Москву — Как тот царевич половецкий, Емшан-траву, — Я ветку стланика с собою Привез сюда, Чтоб управлять своей судьбою Из царства льда.

1965

Пусть свинцовый дождь столетья [198]

Пусть свинцовый дождь столетья, Как начало всех начал, Ледяной жестокой плетью Нас колотит по плечам. И гроза идет над нами, Раскрывая небо нам, Растревоженное снами И доверенное снам. И черты стихотворенья, Слепок жестов, очерк поз, Словно отзвуки движенья Проходящих в мире гроз.

198

Вариант стихотворения: Без чернил и без бумаги Мы твердим грозы азы, В колдовском универмаге Укрываясь от грозы. Мы запоминаем навык, Перепад температур, Часовой торговый график И безмолвие скульптур. И свинцовый дождь столетья Как начало всех начал Ледяной жестокой плетью Нас колотит по плечам. И по обнаженной коже Марш выстукивает град, И Москва с метелью схожа В этот ливень — снегопад.

(Далее по публикуемому тексту.)

1966

Не покончу с собой

Не покончу с собой — Превращусь в невидимку: И чтоб выиграть бой, Стану призрачной дымкой. Я врага разыщу Средь земного предела, Подкрадусь, отомщу, Завершу свое дело. Это вера из вер — Та дикарская вера, Катехизис пещер И путей Агасфера.

1966