КОМ 5

Войлошников Владимир

Я лучше!

Конечно! Но согласись — похоже?

Ага!

Пока Зверь, вися на каменном доспехе, с увлечением откалывал от него куски, попутно умудряясь отбивать удары здоровенных рук, я успевал поливать поляка и умника всеми вариантами льда, которые приходили мне в голову. Должен же был повториться кумулятивный эффект от столкновения заклинаний! Потому что с другой стороны их активно припекал Дашков.

В них летели и банальные снежные ядра, и ледяные копья. С обычными заклинаниями противники успешно

справлялись, а ледяные копья поляк и вовсе отбивал непонятной полупрозрачной саблей. А вот с ледяным вихрем, наполненным снегом, им справиться не удалось. Вернее, остановить-то они его остановили. А вот воткнувшийся в него феникс Дашкова — не смогли. Хлопнул очередной взрыв, и ошпаренные маги вылетели с Арены.

Минус два! И тут меня сдёрнуло с каменного доспеха. Гибкие шипастые плети, в которых уже с трудом угадывалось что-то растительное, обвили мою тушу и принялись сдавливать.

Неприятно.

Ага! Секунду! Я нарастил щит и добавил в него холода. Шипы принялись с неприятным скрежетом ломаться о доспех.

Ты глянь, не нравится ему холод! У нас на северах и не растёт толком ничего большого из-за этого! А если так?

Зверь дыхнул стылым холодом на ближайшую ветвь и с хрустом обломил её.

О! Лучше!

— Берегись! — Опять этот шелестящий голос.

Я успел поднять морду и отбил летящую в меня руку каменного доспеха Толстого. Точнее, Зверь её тупо откусил!

А что так можно было?

Можно. Но не всегда. Зубы жалко!

Эт ты прав.

Я отскочил и увидел висящего в огромной огненной ладони Патрика. Тот пытался прикрыться деревянными плетями, но получалось у него это их вон рук плохо — дерево огню не соперник вообще.

— Не убивать! — проревел я.

— Хорошо, — с некоторым сожалением прошелестел Дашков.

У-ух! Зверь увернулся от восстановившего доспех Толстого и запрыгнул ему на загривок.

Ты вообще медведь или кошка?

Зверь творил страшное. Он рвал каменную плоть всеми четырьмя лапами, умудряясь висеть на доспехе, словно на шатающемся дереве. Оно конечно, в своей броне Толстой весил — мама не горюй, но и я тоже не был пушинкой. А когда в толще камня показалось лицо Никиты, я увидел, что тот уже на грани. Уж не знаю — как, но прямо понятно было — сильнейшее магическое истощение.

— Сдавайся! — проревел я в его бешеные глаза, и доспех осыпался щебнем. А в куче камня полузасыпанный сидел Никита и судорожно глотал воздух.

— Сдаюсь, — прохрипел он.

— Долго ты… — недовольно протянул голос сзади. — Чего ты с ним возился?

— Так, я ж не хотел его убивать, вот если б в настоящем бою…

— А давай теперь мы с тобой? А? — Огненный столб качнулся и двинулся на меня. — Раз на раз?

— Князь, вам что — голову напекло? Мы — союзники!

— Союзники? Да? Ой, да-а… — столб схлопнулся внутрь, и Михаил покачнулся. — Вот вечно меня заносит… Простите, Илья, увлекаюсь. Огонь — он как наркотик… Ой, мама, чего-то мне нехорошо…

Он покачнулся и присел на одно колено.

Я оглядел дуэльный комплекс. М-да, неслабо повеселились.

Во-первых, все зрители переливались таким количеством щитов, что аж в глазах рябило. Во-вторых, ровная в начале поединка боевая площадка была совершенно варварски перепахана. Собственно, стоящих на самой арене осталось двое — я (в звериной шкуре) и припавший на колено Михаил, всё ещё ошалевший от магического отката. Патрик лежал плашмя и очумело мотал головой, пытаясь откинуть в сторону обугленные куски древесного щита. Толстой медленно выкапывался из кучи камня.

— Господа, вы получили удовлетворение? — Сокол приник к барьеру. Судя по его округлившимся глазам, на него развернувшееся зрелище произвело более чем сильное впечатление.

— Вполне. — Я сбросил облик. — Мы там никого случайно не пришибли?

— Все будут жить! — Иван вошёл на дуэльное поле. — И за Патрика отдельное спасибо.

— Да ладно. Ты попросил, мы постарались…

— По-обедила ко-оманда Дашков-Коршунов! Ура-а! — Заорал Витгенштейн.

ОТКАТ

Трибуны взорвались овациями. Однако далеко не все были рады такому исходу — вон, Юсупова почти убегает в университет. Ну не знаю. Парни за тебя бились, им чуть головы не поотрывали — а ты бежать? Хоть бы поддержала!

— Ой, как мне нехорошо-то… — бормотал Дашков.

Ничего, вон кавалерия из-за холмов летит. В смысле — медицина.

На удивление, Есения сперва бочком подошла ко мне:

— Сотник, вы в порядке?

Забавная, спрашивает меня, а сама всё косится на Михаила.

— Да, спасибо, со мной все хорошо. А вот у князя, кажется, магическое истощение. Вы уж проверьте, пожалуйста.

— Если вы просите…

И пошла походкой от бедра, у-ух! Держись князь!

Вокруг проигравших суетились ещё медики. Поляку и умнику, судя по всему, досталось больше всего. Когда феникс Дашкова врезался в моё морозное облако, их просто выкинуло взрывом с арены. Попутно обварив кипятком. Кожи-рожи-то им починят, а вот волосы… Завтра придут на занятия розовые, как младенцы.

А я пошёл выкапывать Толстого. Классно Николай дрался — мне понравилось!

Мне тоже!

Только что он так сдулся-то? Неужели доспех так ману жрёт?

— Давайте руку, граф, выдернем вас, а то ещё час будете выкапываться.

Ты смотри, несмотря на недовольное лицо, руку протянул, и я вытащил его из кучи обломков.

— Сотник, простите, но это же не белый медведь! Они не бывают такими аномально огромными!

— Николай, простите, но и камень тоже не может двигаться сам. Магия, милейший, это простое объяснение. А что вы так быстро сдулись? Я, честно говоря, ожидал большего.

Толстой отряхнулся. Вернее, попытался отряхнуть безнадёжно угвазданный в пыли костюм.

— А вот это как раз случай подтверждающий вред алкоголя. Есть такая птица — перепИл. Вот и я вчера… усугубил. Вы не представляете, как трудно поддерживать стабильное заклинание с бодуна. Спасибо что не нанесли нам фатальных повреждений. Поверьте, я этого не забуду.

— Это вы не меня, это вы жену мою благодарите. — На недоумённый взгляд Толстого пришлось пояснить: — Просила никого не убивать.