Командир полка
Шрифт:
В центре действовала группа Гартмана. Здесь завязалась «перестрелка» между солдатами батареи и «противником».
– Бедные солдатики, в этих масках они и на людей-то не похожи!
– жалела солдат Лина.
– Так положено, когда пускают газы, - объяснил ей Эрвин.
– Газы?!
– удивилась Лина.
– Где ты видишь газы?!
– Настоящий противник уже не раз применял отравляющие газы: в четырнадцатом году, в восемнадцатом году. А сегодня империалисты имеют в своем распоряжении очень страшные отравляющие вещества. Вот почему нашим солдатам нужно уметь действовать в противогазах.
–
– Ну и что?
– Лошади тогда были сильными, солдатам нужно было только следить, чтобы все лошади тащили пушку равномерно.
Харкус снова посмотрел в бинокль и увидел, что орудие Маркварта по-прежнему стоит на месте. Майор посмотрел на часы: они показывали без нескольких минут десять.
«Вряд ли им удастся до одиннадцати часов занять ОП на противоположной окраине села, а это значит, что задача в целом будет невыполненной.
– Майор задумался, стоит ли продолжать учение, в голове мелькнула мысль, не прервать ли его вот сейчас, в эту самую минуту.
– Нет, запланированное нужно довести до конца. Успешные действия штурмовой группы Каргера, как и неуспешные действия других групп, можно будет использовать в будущем для того, чтобы доказать, как нужно готовить солдат. Тогда уже никто не посмеет спорить со мной и говорить, что все солдаты в полку подготовлены одинаково и в состоянии выполнить любой приказ».
Неожиданно возле майора появился Валеншток. Он сказал:
– А батарея-то выглядит неважно, а?
– Она считается лучшей в полку.
– Кроме левого фланга все идет не так-то уж хорошо.
– Возможно, теперь ты меня лучше поймешь.
Вилли прекрасно понимал Берта Харкуса. Он понял его еще раньше, в воскресенье, когда сказал, что перевернуть полк в одиночку нельзя. Это Вилли знал и по собственному опыту. Молчал он еще и потому, что понимал: ему сейчас, видимо, трудно разобраться в причинах успеха и неудачи батареи. Безусловно, Харкусу эти причины более понятны.
Харкус наблюдал в бинокль за действиями группы Гартмана. Маршрут движения у этой группы был короче, чем у других, но дорога была скользкой. Недавние дожди так размыли почву, что солдаты то и дело падали на землю.
– На лошадках эти пушки легко можно было бы вытащить, - заметил один из жителей, с любопытством наблюдавших за тщетными усилиями артиллеристов.
– Да, бедные солдаты, чего им только не приходится делать!
– сокрушалась сердобольная Лина.
– Неужели так нужно?
– Нужно, Лина, нужно, - пояснял ей Валеншток.
– Больше пота на учении, меньше крови в бою.
Лина вдруг сорвалась с места, побежала к солдатам и стала кричать:
– Дружнее, ребята, дружнее! Поднажмите!
Харкус не стал вмешиваться и тогда, когда несколько парней подбежали к пушке, чтобы помочь солдатам выкатить ее на ровное место.
Через несколько минут кто-то привел пару лошадей и начал впрягать их, чтобы вытащить второе орудие.
И только группа Каргера не нуждалась ни в чьей помощи. Оба орудия успешно преодолели оба препятствия, которые встретились на пути. В половине одиннадцатого Каргер уже занял новые ОН на южной окраине села.
Там майор Харкус снова встретился с Валенштоком.
– Ну,
– еще издали закричал Вилли, завидев Харкуса.
– Как наши селяне помогали твоим батарейцам!
– Это не считается, Вилли! По крайней мере, я эту помощь не засчитаю: что ни говори, а половина батареи застряла на северной окраине села. На фронте за такое пришлось бы расплачиваться человеческими жизнями…
– Момент!
– воскликнул Вилли и прижмурил левый глаз, что он всегда делал, когда с кем-то не был согласен.
– Момент! Ты, как я вижу, не очень внимательно следил за ходом маневров в Тюрингии! Руководители маневров заранее не сбрасывали со счетов и тот факт, что мирное население, даже на «враждебной» территории, будет оказывать нашим войскам какую-то помощь, не позволит взрывать при отходе своих войск мосты и тому подобное. А ты не хочешь, чтобы население помогало солдатам своей родной армии?!
– На поле боя во время войны не будет ни лошадей, ни местных жителей, которые смогут помочь солдатам!
– Ах, не будет? Разве воюют только одни солдаты? Так мы далеко не уйдем…
Харкус молча смотрел на Вилли.
– Да знаешь ли ты, старина, - уже тише проговорил Валеншток, - что Лина и другие односельчане сами решили помочь солдатам, и мы с тобой должны этому только радоваться. И так будет не только у нас в селе, ты это хорошо знаешь. Мы это должны ценить!
– Тебя и твоих односельчан мы за это поблагодарим, но не своих солдат.
– А ты не отделяй солдат от местных жителей!
– А ты сам? Разве ты не отделил своих людей от солдат, которые спасли урожай от пожара, возникшего по вине твоих нескольких разинь? Я их отделяю, Вилли! Помощь твоих односельчан меня на самом деле очень радует, но мне будет еще радостнее, если вся четвертая батарея будет действовать так, как действовала группа Каргера.
– Согласен, - коротко согласился с Бертом Вилли.
– А разве ты на моем месте не рассуждал бы точно так же?
Вилли молчал. Некоторое время друзья шли по полю, которое еще не успели вспахать. Вскоре справа от них показались гаубицы Каргера. Их дула были направлены в сторону леса.
Валеншток шел, пытаясь взглянуть на результаты сегодняшнего учения глазами Харкуса. Вилли вспомнил еще раз свой воскресный разговор с Бертом, когда тот с жаром говорил ему о слаженности батарей, об инициативе и самостоятельных действиях командиров орудий. И вот теперь на глазах у командира только два орудия из шести справились с поставленными перед ними задачами. Причин для радости действительно не было. Без помощи односельчан четыре орудия до сих пор торчали бы в грязи, так что их помощи наступающие войска могли дождаться не скоро.
Часы на колокольне церкви пробили одиннадцать. День обещал быть серым. Пахло влажной землей и удобрениями, внесенными в почву два дня назад.
Вилли понимал, что для радости у Харкуса действительно не было оснований, правда, он не отклонил и помощь местного населения. Таких людей, которые были готовы в любой момент оказать помощь своей армии, было много, очень много. Их было много и в Тюрингии, только там им не нужно было ни тащить пушки, ни давать лошадей. Они лишь стояли вдоль улиц и дорог, махали солдатам руками, дарили им цветы и сувениры, пели, шутили, обменивались адресами.