Командир полка

Флегель Вальтер

Никто не стал его задерживать.

–  Вот он всегда так, - проговорил Молькентин.
– Это он может. Моравус ушел в увольнение, другие - в кино. День прошел - и ладно. Что за народ, не знаю! Чего мы тут стоим, пошли!

–  Ты прав, - согласился с ним Цедлер, направляясь в комнату унтер-офицеров.

Грасе подумал о том, что сейчас некому даже отвечать на вопросы: младшие командиры ушли из казармы, а Каргера нет на месте.

* * *

Фрау

Каргер посмотрела на мужа, который, не раздевшись, только сняв сапоги, внимательно читал газету. Она поняла, что Уво не раздевается потому, что собирается снова уйти в казарму. Она подошла к нему и сказала:

–  Уже поздно, оставь своих солдатиков в покое, пусть отдыхают.

Он покачал головой.

–  Я уверен, они еще не спят, сидят и думают. И мое место сейчас там, с ними. Я скоро вернусь.

Уво Каргер

Маленький Уво забрался на крышу, где уже находились взрослые. Спрятавшись за печную трубу, мальчуган смотрел в ночную даль, время от времени озаряемую яркими вспышками: русские бомбили Бреслау.

Первым стал слезать с крыши дедушка Хемпель. Уже протиснувшись наполовину в чердачное окно, он вдруг заметил мальчика. Дед схватил внука за руку и потащил за собой. Однако прежде чем спуститься вниз, он остановился и, показывая рукой на багряный небосклон, проговорил:

–  Смотри туда! Это война! Скоро она кончится, слава богу, кончится. Но ты запомни эту картину!

–  Прекрати демагогию, старик!
– закричал на деда Блокварт.
– Большевики лезут к нам в страну, а ты воздаешь хвалу господу!

–  А кому же еще! Уж не вам ли? Это вы втянули нас в проклятую войну! Потому и горит Бреслау.

–  Ну, подожди, старик, - со злостью проговорил Блокварт. Выпустив из рук бинокль и достав блокнотик, он что-то записал туда.
– Наконец-то я тебе покажу, давно уж собирался… подожди… - Вдруг блокнот выпал у него из рук и полетел с крыши вниз…

Дед как ни в чем не бывало потащил внука вниз.

И вот война кончилась, но дела у них нисколько не стали лучше. Отец погиб, старший брат пропал без вести, второй брат лежит в больнице, у него тиф. Три сестренки младше Уво, самой маленькой - всего год, а мать не может даже выйти из дому, оставить их одних. Детишки постарше собирали грибы, ягоды, воровали картофель и этим питались. Вскоре брат умер, мать заболела. Врач сказал, что у нее очень слабое сердце. «Для больной самое главное - покой и еще раз покой!» Кровать матери поставили в кухне, и вот теперь мать движениями рук и слабым голосом давала Уво указания, что и как он должен делать. Когда мать поправилась, они вместе с дедушкой Хемпелем присоединились к колонне переселенцев, которые ехали в Германию.

На новом месте их никто не ждал, они никому не были нужны. Бургомистр, который водил их от одного двора к другому, постепенно становился все угрюмее и злее. Но он был зол не на тех, кто не давал пристанища, нет, он злился на Уво и на его мать. В конце концов их временно поселили в крохотной лачуге. Прошло два месяца, а они все еще жили в этой лачуге.

Однажды утром дедушка Хемпель куда-то исчез.

Возвратился он через двое суток с тремя мужчинами. Двое из них были вооружены, на рукавах - красные повязки. Третий нес рюкзак и деревянный чемодан. Он поставил чемодан на пол и сел на него. Свернул козью ножку и закурил.

На левом рукаве куртки незнакомца Уво увидел нашивку, на которой нарисованы две сплетенные в рукопожатии руки.

Двое других привели в каморку бургомистра. Он громко негодовал:

–  Я буду жаловаться, что вы меня водите по селу, словно преступника! Я буду…

–  Тихо!
– остановил его тот, что сидел на чемодане. У него были светлые волосы, а на правой щеке заметный шрам. Незнакомец вытащил из кармана бумажку, на которой было что-то написано и стояло несколько печатей.

Бургомистр наклонился к нему, чтобы прочитать написанное, потом сказал:

–  Слава богу, освободился наконец! А вам, господа, и вам, господин бургомистр, я желаю успеха в вашей деятельности в селе.

Он хотел уйти, но новый бургомистр остановил его:

–  Стой! Вы заберете с собой семью Каргера!

–  Я?! Но ведь они… я только…

–  У вас на троих пять комнат. Молчите, когда я говорю!
– И, подозвав к себе Уво, сказал ему: - Собирай быстро свои пожитки! Этот дядя освободит для вас по крайней мере две комнаты.

Новый бургомистр встал, взял в руки свой чемодан и улыбнулся:

–  При мне вам будет легче жить.

Звали его Артур Бискун, был он спокоен, но решителен.

После этого случая местные жители стали несколько приветливее к переселенцам. Детишки начали бегать в школу, хотя до нее было не менее трех километров.

И вдруг Уво заболел. Страшный приступ ревматизма скрутил его. Он лежал неделю, вторую, прислушиваясь к веселому гомону детворы под окном. Боли были страшные, но Уво старался не паниковать.

Однажды его навестил Бискун. Свой деревянный чемодан он принес с собой. Оказывается, чемодан был битком набит книгами, тетрадками и газетами.

У во взял у Бискуна книгу о русском нетчпке Мересьеве, который полз к своим с перебитыми, обмороженными ногами. Уво прочитал роман Полевого запоем, потом перечитал снова. История Мересьева потрясла мальчика. Сбросив одеяло, он долго смотрел на свои ноги. Они такие худые, белые и горят. Каждый день Уво начал понемногу разминать ноги, кряхтя и охая, превозмогая страшную боль. Вскоре он уже вставал на ноги и даже дошел до окна, но потом рухнул на пол и обратно к кровати пополз на четвереньках. Однако следующий день он снова начал с гимнастики: он хотел жить, и к жизни его возродила повесть Бориса Полевого.

Спустя три месяца Уво в первый раз вышел из дому. Медленным шагом он шел вдоль дамбы, неся под мышкой роман Николая Островского «Как закалялась сталь».

Уво много читал. Несмотря на продолжительную болезнь, он все равно оставался лучшим учеником в классе. Когда он учился в десятом классе, заболел снова. Отнялась правая нога. По виновато-заботливой улыбке матери и недоговоркам Бискуна Уво понял, что положение его серьезнее, чем он думал.

Однажды вечером Уво случайно услышал разговор Бискуна с матерью, которые находились в соседней комнате.