Командир полка
Шрифт:
Услышав эти слова, Пельцер перестал кивать головой, а с лица Хауфера мгновенно сползла улыбка. Кое-кто втянул голову в плечи, словно старался сделаться меньше.
Врайткант, сидевший слева от Вебера, схватил свою трубку, лежавшую перед ним на столе, затем оглянулся и отыскал глазами командира полка.
Харкус переводил взгляд с Кисельбаха на Вебера и обратно. Несколько раз майор тянулся к своей тетради, но тут же отдергивал руку.
Когда Кисельбах перечислял успехи, достигнутые в полку, майор хмурил брови и бросал сумрачные взгляды в сторону Вебера. Однако замполит не замечал этих
Кисельбах выдержал небольшую паузу, слегка откашлялся и, перевернув страницу доклада, продолжал, уже не заглядывая в текст.
– Нет, товарищи, нас такое положение устроить не может.
Хауфер листал конспект своего выступления, что-то вычеркивал и снова листал.
Пельцер сжал губы и сидел не шевелясь, не отводя взгляда от президиума.
Далее Кисельбах остановился на мероприятиях, проведенных Харкусом, дав им положительную оценку. А затем продолжал:
– Хотелось бы, чтобы товарищ Харкус со своей стороны был бы более терпелив и деликатен с людьми, в том числе и с женщинами. Командовать полком - значит руководить людьми, личным составом. Товарищ Харкус подчас проявлял нетерпеливость, что как бы парализовывало людей. Первое время, когда он вскрыл целый ряд ошибок и указал на них некоторым товарищам, которые не разделяли его точки зрения, он действовал единолично, ни разу не посоветовался с членами партийного бюро, не считал нужным информировать их о своих действиях. В такой обстановке нам было очень трудно работать. Мы, конечно, убеждены в том, что все действия майора были направлены на искоренение недостатков. Но, как мы знаем, не все добрые намерения дают положительный эффект, если они проводятся в жизнь неверными методами.
Харкус согласно кивал.
Хауфер злился, так как после такого выступления Кисельбаха он уже не мог говорить того, что у него было написано на бумаге.
Пельцер не разделял мнения секретаря партбюро, считая, что у него все было в порядке до тех пор, пока не появился Харкус. С помощью унтер-лейтенанта Заксе подполковник подготовил выступление, в котором говорилось о нарушении командиром полка норм расхода горючего и смазочных веществ. Выступить с таким заявлением должен был сам Заксе, который, как заметил Пельцер, вдруг почему-то сложил свои листочки и спрятал их в карман.
Пельцер чувствовал, что в зале постепенно растут симпатии к командиру полка. Это обеспокоило подполковника. Он понимал, что симпатии эти, видимо, родились не сейчас и не здесь. Одновременно Пельцер злился на себя за то, что он вовремя не заметил, как возникли эти симпатии.
– Вот сегодня вернулась с учения четвертая батарея, - продолжал докладчик, - а мы ничего не знаем о том, как оно прошло, но мы надеемся, что товарищ Харкус здесь скажет нам об этом.
Харкус несколько раз кивнул. Он и на самом деле собирался довольно подробно остановиться на результатах учений четвертой батареи.
– Надеюсь, товарищи коммунисты в прениях выскажут свое мнение о нашей работе, вскроют недостатки и укажут пути их устранения.
– Этими словами капитан Кисельбах закончил свое выступление и, собрав бумаги, сел на место.
Аплодисментов не было.
Капитан Хофмайстер
– Завтра-послезавтра после маневров вернется в казармы полк, у которого вы должны перенять опыт использования новой техники. Поезжайте к ним на следующей неделе, поздравьте с успехом и посмотрите, как они живут.
– Хорошо, - ответил Харкус.
– Я позвоню туда, скажу о вас командиру полка полковнику Мошникову.
Харкус кивнул, и подполковник отошел в сторону. Подойдя к Пельцеру, Харкус спросил:
– Как вы думаете, товарищ Пельцер, кого нам назначить на место капитана Мейера?
– А почему?
– Его следует перевести в другую часть.
– Так неожиданно? Он мне об этом ничего не говорил.
– Мне он тоже не говорил, зато я ему сказал.
– Значит, Мейер, - проговорил как бы между прочим Пельцер и осуждающе покачал головой.
– Вы думаете, я охотно расстаюсь с таким офицером? Другой на его месте сам давным-давно подал бы рапорт с просьбой о переводе… Так кого же мы можем назначить на его место?
– Такого, как Мейер, мы не найдем.
– И Мейер не сразу стал хорошим. А что вы думаете о Калочеке?
Пельцер разглядывал свои руки. Калочек был одним из лучших артиллерийских техников дивизиона, но быть начальником артиллерийских мастерских - дело серьезное, тем более что Пельцер раньше и мысли не допускал, что Мейер может уйти и на его место нужно будет искать другого.
– Это что, срочно?
– спросил Пельцер.
– Мне необходимо подумать, кого назначить на место Калочека.
– Хорошо, подумайте до завтра.
* * *
Штокхайнер открыл дверцу машины, чтобы сесть и уехать, но на миг задержался и сказал, обращаясь к Харкусу:
– Всего хорошего, Харкус. Тебе позавидуешь.
– До свидания.
Когда дивизионная машина отъехала, Вебер спросил майора:
– Что он хотел этим сказать?
– Как я понимаю, он жалеет, что не попал в наш полк.
– Вон как!
– Вебер закурил.
Дождь уже перестал. Они стояли у КПП. Вебер догадывался, что Берт поджидает Кристу. Все, кто шел с собрания, проходили мимо них. Кто-то пожал Харкусу руку и поздравил с победой. Этому примеру последовали и другие.
– Что же теперь делать с Экснером?
– спросил Вебер у майора.
– Или он исправится, я ему дам такую возможность, или пусть пишет рапорт о переводе в другую часть.
– А что это за возможность?
– Пойти учиться.
– На это Венцель не пойдет.
– Все зависит от нас… Каргер неплохо и без него справится с батареей.
– Без старшего на батарее?
– Справится, я чувствую… Рапорт Экснера лежит у меня в сейфе, но так легко я его не отпущу: он офицер способный. Думаю, что он сам ко мне придет и попросит назад свой рапорт. Я отдам - пусть разорвет.